Он ВСЕГДА должен быть ВЫШЕ каких-то там рабочих!

Люди – это стадо лентяев, обманщиков, воров, алкашей, глупцов и неудачников с кривыми руками, растущими не из того места, которыми можно (и даже нужно) управлять как армейский сержант управляет свежим призывом новобранцев. Люди – это живая масса, расходный материал, своим трудом, приносящая ему – Игорю Валентиновичу Плотникову – денежную речку, и этой живой массой необходимо руководить по максимуму, выжимать из нее все что возможно, использовать каждую рабочую минуту для труда, для работы, для прибыли! А лучшее для этого средство – мат. Плотников не может стегать людей кнутом, но мог стегать их матом! Однажды кто-то случайно услышал, как Игорь Валентинович говорил кому-то по мобильнику: «А ты их матерком! Матерком! Да ничего они тебе не сделают! Да они же все раздолбаи!». Вот это и был главный принцип общения Игоря Валентиновича Плотникова с людской массой.

Петр Шмюльц остановил скорый шаг в отдалении от своего босса. На всякий случай сейчас будет лучше к нему не приближаться. Шмюльц сделал вид будто сосредоточен проверкой термодатчика фильеры на первой линии. Он отвлечется от этого занятия только когда Плотников покинет цех или хотя бы отойдет куда-нибудь в другое место. Но когда он орал к нему лучше не подходить и уж тем более не пытаться о чем-то с ним говорить. Интересно, Ригин уже сказал ему о сломанном калибраторе с четвертой линии. Должен был, ведь Плотник должен был проверить работу всех линий, а четвертая-то остановлена. Разумеется, Плотников обязан был спросить в чем дело, а Ригин обязан был ответить. Петр Степанович искренне надеялся, что так оно и было, иначе отдуваться за Ригина придется ему. А Плотников сразу же выплеснет свою желчь на него, не принимая в расчет тот факт, что Шмюльц пришел всего пару минут назад и не отвечает за то, что было до него.

Но нет, Плотников стоял не у четвертой линии, а у третьей. В чем же тогда дело? Шмюльц склонился над термодатчиком фильеры на первой линии и прислушался к воплям своего босса. Игорь Валентинович Плотников распекал новенького упаковщика, работавшего всего вторую или третью смену. Новенький упаковщик стоял как обкаканый ребенок, а Плотников вопил на него, направляя силу своего голоса прямо в лицо бедолажке. У новенького тряслись пальцы.

– Все! – произнес рядом со Шмюльцем упаковщик с первой линии. – Паренек больше не придет! А ведь он всю ночь пахал, скорость-то у него на линии высокая, даже не присядешь.

Шмюльц согласно кивнул. Примерно каждый третий новенький рабочий уходил в течении первых трех смен. Потому что так устроен мир, что новенькие рабочие еще не набрались должного опыта и иногда могут где-то слегка накосячить или сделать что-то не так, как того требует босс. И тогда босс с ним «беседует». Беседует в своей излюбленной манере. Очень редко, когда после той беседы у новенького рабочего остается желание приходить в этот цех хоть раз. Иногда у людей случаются даже психологические травмы и остаются комплексы. Однажды на глазах у всего цеха во время «беседы» с Плотниковым у одного рабочего случился приступ эпилепсии, что, впрочем, нисколько не взволновало Игоря Валентиновича и он только обматерил его напоследок и, перешагнув через содрогающееся тело, ушел прочь в свой кабинет.

Петр Шмюльц и Санек Дачников тихо и робко прислушались к «беседе», происходившей на второй линии. Благо, что это было совсем не трудно, Плотников вопил как паровозный свисток. Их начальник смешивал новенького упаковщика с говном и пожирал его живьем, обкладывал его десятью слоями мата и давал понять, что тот ничтожество и ничегошеньки в своей жалкой жизни не умеет. Что от его работы предприятию наноситься непоправимый ущерб от чего другие рабочие недополучают зарплату и так далее и тому подобное. Бедненький новенький упаковщик боялся даже слово пикнуть. Хотя нет, однажды он что-то промямлил за что и получил новую порцию отборного мата и унижения. Вина новенького упаковщика заключалась в том, что он недостаточно тщательно подмел за собой рабочее место и на глаза его босса попалась горсть смеси, которую засыпают в бункер и из которой делаются готовые панели. Видимо, мешок был с дыркой, а упаковщик это не сразу заметил. К слову сказать, этой смеси в цеху было горы и ежедневно ее просыпалось полным-полно и никому дело до нее не было, да и стоила она три с половиной копейки. И половина мешков в цеху были дырявые и из них всегда сыпалось.