Её трясло, руки и ноги окоченели, особенно та нога, что была на растяжке. Она даже плакать не могла. Врач попросил принести успокоительного и горячий чай. Через минуту всё было: женщина держала в руках обжигающую кружку и чувствовала, как страх уходит, растворяется в кружке со сладким горячим питьём. Врач участливо смотрел ей в глаза. Постепенно, понимая его вопрос она ответила:

– Я не знаю. Я ничего не помню, кроме утра. И вас, – кружка задрожала в её руках, и врач понял, что она плачет.

На ночь её укутали в несколько одеял, только тогда она чуть согрелась – вероятно, сказывалось переохлаждение. С ней вообще все было непонятно, поэтому Антону Семеновичу просто необходимо было переговорить с Яковом. Встретились они через несколько дней.

***

Мужчины сидели в небольшом уютном баре-ресторане. Разговор не клеился. Оба были на пределе. Даже водка не расслабляла нервы.

Постепенно становилось всё жарче, люди начинали толпиться уже и у стоек, музыка играла громче – вечер спешными темпами катился к своей кульминации. Опьянение обоих мужчин тоже начинало сказываться, но не через расслабление, а через какой-то хищный инстинкт, как будто в баре сейчас решалась не судьба непонятной женщины – найдёныша ночной трассы, а вопрос о том, как выгоднее спустить по бартеру собственные души.

Оба молчали, чтобы не раздражать дуг друга, чокались и пили. В какой-то момент они вообще перестали соображать. Просто чокались и пили. Оба были одинакового возраста, оба добились своего успеха, только у одного была семья и дети и для чего жить, а у другого нет. И тот, другой, был на столько разочарован своими поисками, что давно искал шанс разрушить собственную жизнь к чёртовой матери. В тот злополучный вечер осуществлению его планов помешала эта чёртова, никому не нужная… женщина. «Смерть, уж на что всеядная, а и то, прошла, – побрезговала», – зло думал Яков, вспоминая, своё завещание, оставленное как месть, незадолго до того. В тот вечер он искал повод покончить счёты с его неопределённой, пустой и никчёмной жизнью, а теперь он кусает локти о прошлых потерях, и сидит с этим доктором, у которого всё хорошо, и который, даже пьянея становится только счастливее.

– Давайте к делу, – привычно рявкнул он, втайне надеясь, что собеседник в ответ повысит голос и разговор перейдёт в драку. Но тот только поднял бровь, залихватски откинул назад несуществующий чуб, и шально хохотнул:

– Боремся! – они сцепились «на руках», как бывалые армрестлеры. Вокруг них начал собираться народ. Оба были здоровы, водка дурью бродила в башках, они потели и кряжились. То один, то другой чуть было не заваливал руку противника, страсти накалялись, пиджаки трещали по швам, пока в толпе не послышался писклявый голосок мужичонки, собирающего ставки. Они как по команде поднялись, развернулись в толпу и скомандовали: «Господа, не заслоняйте столик! Займите свои места!» – и видя, как толпа начинает пятиться, стали ржать…

Теперь стены между ними не было. Они смотрели друг другу в глаза – осталось только расставить точки над «i».

– Ты думаешь мне не приходило в голову взять её к себе? Ты думаешь, это так легко? Я даже не знаю, кто она. Может она была проституткой!!!

– Она не была проституткой. Мозги у неё что надо. Никакого ассоциативного мышления – воспоминания стёрты напрочь, а IQ хороший, наука позавидует!

– Кем она могла быть?