– Ясно! – констатировал Гуров, оглядевшись еще раз. – Значит, убийца здесь, в саду, поджидал вашего родственника… А то место, где он сюда пробрался, не нашли?

– Вон, в конце огорода он пролез через дыру в заборе, – кивком головы указал куда-то вбок Федор. – Там между нашим и соседским огородом есть проулочек – его еще когда-то специально там оставили, чтобы можно было на соседнюю улицу по нему переходить. Там он себе лазейку и устроил. Ума не приложу – как он мог узнать, где прячется Ростька? Ну, допустим, до села за ним могли проследить. Но здесь-то как? Тут же не висят на каждом углу таблички, где и кого искать?

– А Ростислав никому не звонил? Или, может быть, ему сюда звонили?

Некоторое время что-то припоминая, Горбушин кивнул и подтвердил, что, оказывается, Ростиславу звонила жена. Было это часу в пятом.

– Правда, они говорили меньше минуты, к тому же в разговоре даже не упоминали ни про Клин, ни про Хлебовское! – поспешил заверить Горбушин. Поняв по выражению лица своего гостя, что тот этой новостью крайне разочарован, он осторожно уточнил: – Вы считаете, что кто-то мог подслушать их разговор и как-то так догадаться, что он скрывается в нашем селе?

Мысленно проговорив семиэтажное выражение, которому позавидовал бы и боцман с парусного флота, Лев саркастично усмехнулся:

– Зачем им кого-то подслушивать? Им достаточно запеленговать, откуда исходит сигнал телефона интересующего их человека. Не удивлюсь, если окажется, что у них есть свой осведомитель среди «сотовиков». А уже в Хлебовском убийца мог воспользоваться программой пеленга, загруженной в его телефон. Он мог просто идти по селу и определять, где именно прячется человек с конкретным номером телефона, в каком доме. Я же поэтому Ростиславу и сказал: соблюдать режим полного молчания! Полного! А он свой телефон не отключил. Вот почему он этого не сделал?!

– Ну-у-у… Понимаете… Он говорил, что – да, надо бы отключить. Но очень сильно переживал за свою семью, – конфузливо, как будто это он лично во всем виноват, произнес Федор. – Еще говорил, что вы ему советовали куда-то на время отправить и жену с пацанами. Но его Нинку, если с чего-то упрется, сам черт не уломает. Она и «уперлась рогом»: ты езжай, а мне – все до фонаря. Он хоть сюда и приехал, а мыслями постоянно был там, поэтому и не отключился.

– Ясно… – напряженно о чем-то думая, коротко кивнул Лев. – А вы слышали, о чем они говорили?

Наморщив лоб и глядя куда-то вверх, Горбушин сбивчиво пояснил, что жена Бульмакина в чем-то упрекала своего благоверного, а он это отрицал.

– Я точно помню, сначала он сказал: «Это кто ж тебе такую чушь сморозил? Сама Ритка?!» Нинка ему на это что-то свое ляпнула. А голос – это даже мне слышно было – злой, раздраженный. Он возмутился: «Этого никогда не было, пусть не брешет! Гони ее в три шеи, эту тварь позорную!» Смотрю – он весь на взводе, только что искры не сыплются. Сунул телефон в карман, и больше – ни слова. Ну, а я его расспрашивать не стал. Подумал так: захочет рассказать – сам расскажет, а не захочет – чего лезть в душу?

«Да-а-а… Хреновые дела! – подумал Гуров и почувствовал, как у него непроизвольно пару раз дернулось веко. – Это явно не примитивная шайка на уровне заугольной гопы. Это что-то очень серьезное, организованное профессионалами…»

– Федор Максимович, как бы мне пообщаться с вашими соседями из тех, кто мог что-то видеть? – спросил он у Горбушина.

– Да чего уж не пообщаться-то?! – громко вздохнув, закивал тот. – Вот, для начала можем зайти к Зинаиде Григорьевне Больших – она живет через дорогу, напротив нас.