Но и Белинский не всё сразу понял: в 1835 г. сказав о Кольцове, де, «он владеет талантом не большим, но истинным, даром творчества не глубоким и не сильным, но неподдельным и ненатянутым», после смерти поэта, в 1846 г., всё ж назвал его «гениальным талантом». И стал в краткой жизни Кольцова другом ему.

Алексей Кольцов родился в семье прасола, учился в уездном училище, но не кончил и двух классов: отец заставил его помогать в своих торговых делах. Разъезжая в степи с гуртами скота, ночуя под открытым небом, Кольцов с шестнадцати лет начал сочинять стихи. Перенеся несчастную любовь к крепостной прислуге, горничной Дуняше, девушке редкой красоты и чуткости, проданной его отцом донскому помещику в отдалённую казацкую станицу, юный поэт слёг в горячке и едва не умер.

В 1825 г. Кольцов приобрёл на базаре сборник стихов И. Дмитриева и пережил глубокое потрясение, познакомившись с «российскими песнями» – «Стонет сизый голубочек», «Ах, когда б я прежде знала». Он убежал в сад и стал распевать в одиночестве эти стихи, уверенный в том, что все стихи – песни, что все они поются, а не читаются.

Кольцову было 24 года, когда московский философ и поэт Станкевич опубликовал в «Литературной газете» одну из его песен. Тогда же была выпущена первая книга стихов молодого поэта. В 1836 г. Кольцов по торговым делам был в Петербурге, на «олимпиадинском чердаке» Жуковского в Шепелевском дворце – с П. Вяземским, В. Одоевским, И. Крыловым. Он завёл дружбу с художником Венециановым, появился на знаменитых литературных вечерах у профессора П. Плетнёва. Особое впечатление на Кольцова произвело знакомство с Пушкиным и беседы с ним о литературе. Пушкин напечатал в своём журнале «Современник» стихотворение Кольцова «Урожай». Потрясённый безвременной кончиной поэта, Кольцов посвятил его памяти стихотворение «Лес» (1837), в котором «через эпический образ русской природы передал богатырскую мощь и национальное величие поэтического гения Пушкина».

Летом 1937 г. Кольцова навестил в Воронеже поэт Жуковский, сопровождавший наследника престола в путешествии по России.

Но в мещанской будничной провинции поэт был одинок. «Тесен мой круг, грязен мой мир; горько жить мне в нём; и я не знаю, как я ещё не потерялся в нём давно». Заболев чахоткой, при полном равнодушии невежественного и жестокого отца А. Кольцов скончался тридцати трёх лет от роду.

Песням Кольцова нельзя подобрать какой-либо «прототип» среди известных фольклорных текстов. Он сам творил песни в народном духе, овладев им настолько, что в его поэзии воссоздается мир народной песни, сохраняющий все признаки фольклорного искусства, но уходящий в область собственно литературного творчества.

Замечательно подмеченное Д. С. Мережковским обстоятельство: «В заботах о насущном хлебе, об урожае, о полных закромах у этого практического человека, настоящего прасола, изучившего будничную жизнь – точка зрения вовсе не утилитарная, экономическая, как у многих интеллигентных писателей, скорбящих о народе, а, напротив, – самая возвышенная, идеальная даже, если хотите, мистическая, что, кстати сказать, отнюдь не мешает практическому здравому смыслу. Когда поэт перечисляет мирные весенние думы сельских людей, третья дума оказывается такой священной, что он не решается говорить о ней. И только благоговейно замечает: “Третью думушку как задумали, Богу Господу помолилися”».