– Я хочу, чтобы ты снова начала работать на меня, – заявил он.

Не сдержав стона, я отвернулась к холодильнику.

– Я серьезно, – кивнул Эйден, будто я ставила это под сомнение.

Я неспешно открыла холодильник и достала оттуда графин с водой. Да, я была упрямой. Я это признавала. Но Эйден? Господи, спаси. Эйден разбивал меня в пух и прах: он вывел упрямство на принципиально новый уровень. Вообще-то по плану он должен был просто забыть о моем существовании через пару дней.

Закрыв холодильник, я глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы собраться с мыслями. Я знала Эйдена, и сейчас он вел себя в своей обычной манере. Это все равно что разбаловать ребенка, а потом начать его воспитывать, когда уже слишком поздно. Я слишком многое спускала ему эти два года и теперь пожинала плоды своей мягкости.

– Эйден, я тоже серьезно. Я не хочу и не буду на тебя работать.

Тишина была невыносимо долгой, мучительной из-за того, что, как мне казалось, мы оба могли сказать друг другу, но не говорили.

Стул под Эйденом скрипнул. Я не хотела смотреть на него.

– Ты не действуешь мне на нервы, – сказал он, будто я нашла лекарство от рака.

Я не могла даже просто поднять на него взгляд.

«Ты не действуешь мне на нервы».

Мне пришлось поставить кувшин и схватиться рукой за край столешницы. Какой, интересно, реакции он от меня ждал? Я должна была рассыпаться в благодарностях за этот душевный комплимент?

Я начала считать: раз, два, три, четыре, пять… Лишь бы не сказать ничего лишнего в сердцах. Пытаясь правильно подобрать слова, я подняла голову и достала из шкафчика стакан.

– Скажи своему следующему помощнику, что ему необязательно разговаривать с тобой.

– Я никогда не говорил тебе ничего подобного, – тут же возразил Эйден хриплым низким голосом.

– Тебе не нужно было. Дела громче слов.

Он раздраженно хмыкнул, а затем добавил нечто такое, отчего я замерла со стаканом в руке.

– Ты хороший работник.

Раз, два, три, четыре, пять.

Из всех слов, которые он мог выбрать…

Мне стоило прямо сейчас влепить ему пощечину. Правда стоило.

– В мире полно хороших работников. За те деньги, что ты платишь, кто угодно будет стараться изо всех сил, – сказала я, убирая воду в холодильник. – Я тебя не понимаю, Эйден. Не понимаю, почему ты настаиваешь на моем возвращении, если я больше не хочу быть твоей помощницей. Я не знаю, как еще тебе объяснить.

Вот. Наконец я это сказала. Это было больно, но в то же время принесло облегчение.

– Помнишь то время, когда я только начинала работать на тебя? Помнишь, как я здоровалась с тобой каждое утро и спрашивала, как у тебя дела?

Он не ответил.

Прекрасно.

– Помнишь, сколько раз я спрашивала, все ли у тебя в порядке, или пыталась шутить, а ты меня игнорировал? – Я облизнула губы и прислонилась плечом к холодильнику, глядя на Эйдена, сидящего столом у меня на кухне. – Впрочем, все это уже не важно. Я не хочу работать на тебя.

– Нет, важно, – сказал он и слегка наклонился вперед, его ноздри раздулись. – Это важно, потому что я хочу, чтобы ты вернулась.

– Тебе вообще было плевать на мое присутствие. – От внезапного приступа злости у меня словно все тело вспыхнуло. Нет, я не буду биться головой о холодильник. Я не буду биться головой о холодильник. – Ты даже не знаешь меня…

– Я знаю тебя, – перебил он.

От гнева, какого я никогда раньше не испытывала, у меня болело в груди.

– Ты не знаешь меня. Ты никогда даже не пытался меня узнать, так что не смей говорить такое, – рявкнула я и тут же почему-то почувствовала себя виноватой. – Я сказала тебе, что увольняюсь, но тебе было плевать. Не знаю, почему ты вдруг забеспокоился сейчас, но вообще-то мне все равно. Найди себе кого-нибудь еще, потому что я не вернусь. Все, конец истории.