Во-вторых, когда актуализируется потребность, хотя и не соответствующая по своему содержанию предъявляемому требованию, но в то же время выступающая в качестве субъективной причины совершения (или несовершения) им действий, вытекающих из данного требования.

Например, не секрет, что граждан, не нарушающих запрета, содержащегося в уголовно-правовых нормах, можно разделить на две группы. Одну – составляют люди, которые не совершают преступлений в силу сознания ими того, что подобные действия противоречат интересам общества, а значит и их личным интересам. В другую группу входят люди, не совершающие преступлений именно в результате страха перед возможностью наступления определенных негативных последствий, которые могут наступить при совершении ими уголовно-противоправных действий: привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания, осуждение со стороны окружающих, потеря доверия и т. д.

Или, например, в случае развода один, оставив жену с малолетним ребенком, будет добровольно выплачивать ей денежные средства на содержание ребенка только потому, что у него имеется потребность заботиться о своем ребенке, окрашенная, скажем, чувством любви к нему и в то же время чувством вины перед ним. Другой – в такой же ситуации также будет выплачивать денежные средства, но уже по другой причине. Он может это делать, удовлетворяя, например, такие свои потребности: спокойно жить, чтобы не было неприятностей с правоохранительными органами, чтобы не было никакого вмешательства со стороны бывшей супруги в его жизнь, или потребность поддержать о себе хорошее мнение окружающих, выглядеть честным, благородным человеком в глазах сослуживцев, друзей и т. д. В обоих случаях человека, внешне исполняющего свой общественный долг, толкают на это, в первую очередь, актуальные потребности, даже и не совпадающие по содержанию с предъявляемым к нему социальным требованием. Поэтому непосредственной причиной поведения человека выступает потребность, а не объективно заданная необходимость.

Говоря о потребностях как о первопричинах поведения человека, необходимо сказать и о том, что в основе конкретных действий индивида может лежать не только одна-единственная потребность, но и их совокупность. Детерминация конкретного поведения несколькими потребностями происходит тогда, когда потребности, имеющиеся у человека, сопоставимы друг с другом в данной ситуации, когда, совершая какой-либо поступок, человек может удовлетворить сразу же несколько своих потребностей одновременно. В данном случае наличие нескольких сопоставимых осознанных потребностей у индивида только укрепляет его решимость совершить какие-то конкретные действия.

Например, подросток, совершая кражу, действует для удовлетворения не только своих материальных потребностей, но и потребности духовной, потребности выделиться, показать своим друзьям, на что он способен, какой он «смелый», потребности иметь авторитет, быть лидером среди товарищей. Однако, даже если поведение инициируется несколькими потребностями, одна из них всегда является доминирующей, другими словами, при ее отсутствии поведение бы не началось.

Таким образом, в основе произвольной активности человека лежат осознанные потребности, определяющие общую цель в виде материального объекта или уровня исполнения или результата, к достижению которого стремится человек, и побуждающие его действовать для достижения этой цели.

Как уже отмечалось, потребности с точки зрения их социальной полезности или антисоциальности всегда нейтральны. Но тогда возникает закономерный вопрос: почему один человек удовлетворяет свои потребности одним способом, другой же для удовлетворения тех же потребностей действует прямо противоположным образом, один совершает правомерные поступки, другой – преступление?