– Как там у вас в Чернильке? – поинтересовалась Тинзель, когда они расселись вокруг огня. – Занятия скоро закончатся?

– Уже почти, – сказала Селестина. – Нам даже велели писать заявки на ученичество.

– У нас то же самое, – кивнула Тинзель. – Наверное, все школы Висклинг-Вуда должны успеть сделать это до выпускного бала. Мы с Руби подаём заявки в Исследовательскую академию в Чароручье.

– Правда?! – воскликнула Селестина. – Вот и Тишка туда же собирается!

– Я хочу увидеть мир людей, – сказала Тинзель. – Собирать всякие сведения для наших правителей. Висклинг-Вуд ведь такой маленький…

– Разве? – удивилась Селестина. Она вовсе не считала их родной лес маленьким. Он тянулся на многие мили окрест, и в нём было множество мест, которых она никогда не видела.

– Ну, по сравнению с миром людей, конечно, – сказала Тинзель. – Ты когда-нибудь видела карту человеческого мира?

Селестина помотала головой. Она никогда не могла понять висклингов, которые стремились покинуть лес. Ведь их мир такой замечательный. Красивый. Безопасный. И в нём есть всё, что нужно: дуплистые деревья, чтобы строить в них дома, цветы и прочие растения, которыми можно питаться, чистый журчащий ручей и волшебная пограничная стена, скрывающая их мир от всех людей и животных – кроме разве что крохотных дракошек, которые опыляют цветы. Лес заботился о висклингах, а висклинги заботились о лесе.

– Мне хочется приключений, – продолжала меж тем Тинзель, и её серебристые волосы отливали в мерцающем свете пламени мандариново-оранжевым. – Хочется выйти за пограничные врата и посмотреть, на что похож мир людей!

– Но ведь там тебя может сожрать какой-нибудь дикий зверь! – сказала Селестина. – Или вдруг заметит человек? Мы же такие крохи по сравнению с ними. Да они растопчут тебя!

– Всё равно, – пожала плечами Тинзель. – Я хочу его увидеть.

– Лучше ты, чем я, – хмыкнул Эмбер, отхлёбывая из бутылочки с эликсиром. Его оранжевые волосы вспыхнули ярко-зелёным, а потом потемнели до густо-синего цвета. Селестина слышала, что такое бывает, но ни разу не видела своими глазами.

– А я хочу быть заклинателем дракошек, – сказал он.

Костёр горел, уютно потрескивая, а висклинги всё разговаривали и разговаривали. О своих мечтах, о планах на будущее. Небо постепенно темнело, дым костра спиралью поднимался к разгорающимся на небосводе разноцветным звёздам. Тишка и Руби по-прежнему плескались в ручье – едва различимые очертания их голов то пропадали под водой, то снова появлялись на поверхности, поднимая рябь и разбивая на осколки жёлтое отражение луны. Наконец они вышли на берег и прямо мокрые побрели к костру. Промёрзшая Тишка дрожала всем телом, пока наконец не согрелась возле огня. Она села рядом с Руби, и Селестина обратила внимание, как искрятся её антенны: никогда раньше она не видела их такими яркими. И такими зелёными.

Прошло ещё немало времени, прежде чем Селестина и Твила полетели обратно в свой Бурьянный округ. Вдвоём, без Тишки – та куда-то исчезла вместе с Руби, как только догорел костёр. Золотые и пурпурные искры шлейфом тянулись за их летучими цветками, а под ними простирался бескрайний лес. Частенько среди ветвей и листьев мелькали цепочки огоньков, и то здесь, то там сквозь темноту пробивалось тёплое светящееся пятнышко – окошко в стволе дерева или в домике на ветках, в котором кто-то из висклингов ещё не спал.

Вскоре они уже добрались, нырнув через кроны под лесной полог. Селестина махнула Твиле на прощание и повернула к себе. Её дом был совсем недалеко – они жили вдвоём с Викторией-Стич в небольшом дуплистом дереве, которое им предоставили власти. Сейчас оно было полностью погружено во тьму. Селестина, облетев дерево, приземлилась возле изогнутой дугой лестницы парадного крыльца, освещённой маленьким оранжевым фонариком. Быстро взбежав по ступенькам, она тихонько прокралась в свою спальню, стараясь не разбудить Викторию-Стич. Взмахнув волшебной палочкой, она зажгла маленькую, ручной работы лампу в виде свисающей с середины потолка капли из разноцветного стекла, которая отбрасывала на стены танцующие радужные блики. Селестина, стоя у окна, одну за другой вынула из серебристо-светлых волос длинные шпильки. За окном было совсем темно и не слышно ни звука, кроме тихого шелеста листвы да постукивания шпилек, которые она складывала на подоконник.