Через неделю Вика приступила к работе процедурной сестры. В квартире, где больной находился ни один, было проще. Сделал уколы, получил деньги и ушел. А вот там, где пожилой человек проживал один, приходилось набираться терпения. Дефицит общения делал человека разговорчивым и любопытным. С такими нужно было идти на хитрость. « Я приду к Вам завтра, в самом конце и вы мне обо всем расскажите», – обещала она пожилому человеку. Обещание она обычно сдерживала. При подобных обстоятельствах она побывала в квартире своей бабушки Софьи Павловны. «Это судьба, – подумала она, читая список и адреса. – Дом, милый дом! Здесь я прожила почти до десяти лет». Звонок в квартиру, она представилась и поднялась на этаж. Она с волнением ждала этой встречи и была довольна тем, что бабушка ее не узнала. С их последней встречи прошло двенадцать лет. Год назад она видела ее и отца на похоронах деда, но не подошла. Сделав свою работу, Вика получила деньги и попрощалась. Софья Павловна, которой исполнилось шестьдесят четыре, уже к вечеру знала о медсестре все. В следующий приход Вики, она решилась с ней заговорить.

– Почему ты меня обманула и не сказала всей правды? – строго спросила она.

– В чем я Вас обманула и зачем Вам моя правда? Я Вас как медсестра устраиваю? Прилягте, я должна работать, – ответила Вика, волнуясь.

– Ты думаешь, я не раскаиваюсь в том, что отказалась от тебя? – устраиваясь на диване, спросила Карпова.

– Я не думаю, я знаю. Что Вам мешало возобновить общение два года назад? Вы ведь знали о том, что я общалась с дедушкой? Я и на похоронах была. Видела и Вас, и отца. Только сделала вывод: что не нужна я ни Вам, ни ему. Это ни я Вас забыла, это вы меня вычеркнули из своей жизни. Я многое помню и не понимаю: почему нельзя было просто оставаться хорошими знакомыми, если не друзьями? Я помню наши занятия в бассейне и катке. Вы же гордились мной. Дедушка мне всегда говорит: – «Вика, не живи прошлым, прощай обиды и расставайся с теми, кто тебе лжет. Солгав однажды, солгут и вновь».

– Ты часто с ним видишься?

– В один из выходных в неделю у меня нет смен, и я еду к нему.

– Как же ты выдерживаешь такие нагрузки?

– У меня нет выбора. Отдыхайте. Дверь я захлопну. До завтра.

На следующий день Виктория звонила в дверь бабушки без всякого волнения. Она сама предоставила право выбора бабушке: поддерживать с ней отношения или оставаться на прежней позиции.

– Добрый день, – снимая верхнюю одежду и надевая бахилы, говорила она. – Как себя чувствуете? Что с настроением? – вытирая руки, спрашивала она. – Не хотите разговаривать, я не настаиваю, можно и помолчать. – Она готовила уколы, и обе молчали. – Софья Павловна, если вам неприятно меня видеть, я найду себе замену, – говорила она, делая инъекцию. – Я оставлю Вам номер телефона, захотите, позвоните. Но завтра, я приеду рано, а часов в десять, мы поедем с вами навестить Павла Игнатьевича. Согласны?

– Я буду ждать, – ответила Карпова, едва сдерживая слезы.

Вика купила цветы, приехала к дому Софьи Павловны и вызвала такси. Вдвоем они посетили кладбище. Убрав опавшую листву с деревьев и вытерев недавно поставленный памятник, они возложили цветы. Оставив бабушку одну, Вика отнесла мусор в ближайший контейнер. «Дедушка, у нас все хорошо. Живем дружно. Ты не беспокойся, все наладится».

– Спасибо, Вика. Ты на обед останешься?

– Нет. Я сумела отпроситься на четыре часа. У меня суточная смена сегодня. Я приеду в понедельник. Завтра я должна ехать к дедушке в поселок.

– Тогда до понедельника. До свидания, – сказала Софья Павловна, выходя из такси. – А ты зачем выходишь?