А он начал меня сильно раздражать. Я подошел к нему вплотную и схватил его за ухо.

– Ты кто такой, а? – прорычал я, поднимая его на ноги. Тот корчился от боли. – Откуда знаешь мое имя?

– А-а-а-а, – кричал карлик. – Отпусти, зараза ты безрогая, – жаловался он, тянясь вслед за ухом. – Ты совсем перепил что ли вчера? Или перетрахался? У всех ноги сводит и отнимаются, а у тебя мозг отъехал? Алкоголик с гербовой печатью!

– Говори, давай, а не то ноги твои короткие сломаю! – прорычал я, тыкая в него пальцем.

– Ты! – выкрикнул карлик, в свою очередь тыкая в меня своим коротеньким указательным и подбирая нужные слова. – Ты! – повторил он. – Ты не считаешь, что это странно, когда два взрослых человека спорят голыми посреди чужой спальни?

Я так и замер от изумления. Технически мы оба были в трусах, но в его словах была не то, что логика, а суровая действительность, которая со стороны смотрелась ну очень, мягко говоря, странно.

– Так, – махнул я раз пальцем в его сторону. – Значит, одеваемся, – махнул еще раз. – И через две минуты на этом же самом месте.

– Да-да-да, – помахал мне пальцем в ответ карлик. – Смотри там не тряси чем попало, а то отвалится. Вон твои шмотки на комоде, а то ведь и про них не помнишь, раз меня не узнаешь, – он развернулся и пошел в ту же дверь, откуда появился. – Никакого уважения. Спасаешь-спасаешь его тощую задницу, а он в тебя пальцем тычет, – ворчал он по дороге. – Да еще и командует.

Дальше я старался не вникать в его бубнеж. Подошел к комоду и быстро напялил на себя темно-синие брюки и белую рубашку. Что-то мне подсказывало, что где-то еще была жилетка в цвет и красный галстук. Но где? Я так и не мог отыскать.

– Ну вот другое дело, – сказал вошедший в комнату карлик, одетый в голубые джинсы, синюю рубашку и подозрительно знакомую жилетку с галстуком. – А то стоим, проветриваем. А там и так еще не вспотело. Ну что, ты пришел в себя уже? Вспомнил кто я такой?

– Послушай, мелкий, – почесав в затылке сказал я. – Я понятия не имею кто ты такой и откуда меня знаешь. Давай ты меня уже просветишь как-нибудь, а я тебя внимательно послушаю.

– Да ёлы-палы, – выругался карлик, подходя к трюмо и беря с него круглое зеркало на металлической ножке. – На смотри! Не узнаешь? Знакомься! Филипп Эдмундович Калашников, собственной персоной.

Я взглянул в зеркало и обомлел. Что за смазливая рожа? А где моя?

Все это как будто происходило не со мной. Меня сложно ввести в ступор, но эта ситуация не оставляла мне никаких шансов.

Только тут до меня дошло, что тело совершенно не мое. Я посмотрел на свои руки. Гладкие, как у младенца, в отличии от моих густо покрытых волосами. А тело тощее, хоть и не дряблое.

Я все-таки нацепил этот амулет на себя? Или Беркут по приколу одел? И он получается сработал, а я попал неведомо куда.

Передряга, в которую я попал, оказалась глубже, чем я думал.

– Так. Понятно, что ничего не понятно, – пробормотал я. – Долбанный амулет.

– Какой амулет? Ты там опять эксперименты свои постельные проводил? – нахмурился карлик, убирая зеркало. – Вроде вчера вместе пили. И вискарь был нормальным, не паленым. Ты бы закусывал лучше. Я тебе всегда об это говорю. А то льешь в себя литрами, а лимон – это не закуска, так чисто запах перебить.

Нужно успокоиться и не наломать дров. Теперь уже ничего не сделаешь, нужно выкручиваться из ситуации, какой бы она не была. Я ведь со всем могу справиться.

– Послушай, карлик. Как тебя там?

– Натан. Может врача вызвать? Какой-то ты возбужденный.

– Да потому что. Я это не я. Понимаешь? – зарычал я. – Впервые в этом теле. Ничего не понимаю и никого не знаю. Включая тебя!