Купчиха Лаптева была одна из богатейших женщин своего города, и хотя состояние сколотил ее ныне покойный муж, после его смерти, вопреки ожиданиям многих, она не только не пустила по ветру наследство, но и умудрилась его приумножить. В общем, женщиной она была хваткой, жесткой, хитрой и смекалистой, но грубоватой и малообразованной, так как сам характер ее бизнеса – торговля спиртным, высокие материи, увы, не подразумевал.

– Ах, Анна, почему же мне не доложили! Долго ли ты тут ждешь!? – драматично воскликнула купчиха, и, подойдя к ней, театрально взяла за руку, потом тут же выпустила и закричала: – Никифор! – и снова поменяв ход мысли, обратилась к веселой компании, – дети мои, познакомьтесь, это дочка моего дражайшего друга, Анна. А это мои дочери Анастасия, Мари, друг нашей семьи Анатоль Цебриков, – она с нежностью и почти материнской любовью посмотрела на блондина, – и его, стало быть, друг, а наш гость Николай Иевлев, – взгляд же устремленный на заносчивого брюнета, выражал гораздо меньшую симпатию, если не сказать обратное. Потом всплеснув руками снова воскликнула: – Никифор, ну где же чай! Ах, да Бог с ним с чаем! – И снова обратилась к компании: – Я пригласила Аннушку, составить вам компанию, помните ли вы ее батюшку, он был прекрасным учителем французского моим дочерям, и мы безмерно ему благодарны, – затем вновь, обращаясь, толи к Анне, толи в матушке, толи и вовсе к молодым людям: – французский Анастасии и Марии превосходен, даже сам француз бы не отличил! Ах, да и возьмите Матушку, Мама?! – повернувшись на сто восемьдесят градусов, чуть наклонившись к уху старушки, прокричала: – Мама-а-а-а, вы меня слышите?! Прогуляйтесь с молодыми! – Старушка же сделала вид, что ничего не видит и не слышит, тогда как цепкий колючий взгляд говорил обратное.

Через минуту, купчиха уже давала указания принести корзину для пикника, а потом и вовсе исчезла так же внезапно, как и появилась. От всей этой оперетты Анна почувствовала легкое головокружение. Впрочем, дочери и матушка купчихи воспринимали это светопреставление с видом равнодушным, привычным и даже скучающим.

Одна из дочерей графини, по-видимому, старшая, подошла к Анне и заключив ее ладонь в свои, крайне любезно, но с чувством превосходства заверила ее: – Мы так рады вас видеть, ваш батюшка был моим самым любимым учителем, был всегда неизменно терпелив ко всем нашим с Мари шалостям. За это мы ему крайней благодарны. Не так ли Мари? – спросила Анастасия. Сестра как по команде охотно кивнула. Сразу стало понятно кто главный в этом дуэте, а кто играет вторую скрипку. – Анатоль и его университетский друг Николя, уже завтра возвращаются к себе в Петербург, как это нехорошо с их стороны навестить нас всего лишь за день до отъезда, просидев всю неделю до этого, в усадьбе словно отшельники, – укоризненно покачала головой Анастасия, лукаво глядя на смутившегося Анатоля. Прекрасная кокетка была раскована и уверена в себе, взирая на всех словно с пьедестала, ловко жонглируя словами и людьми. Черты ее лица были, бесспорно, приятны, а в купе с уверенностью в себе делали Анастасию почти красавицей. Она знала свою сильную сторону и без зазрения совести эксплуатировала ее. Младшая же, по-видимому, находилась в тени старшей, но была также хороша собой и в не меньшей степени высокомерна. В общем две девушке были типичными представительницами провинциальной знати, были невероятно важными и заносчивыми, но все эти качества были актуальны лишь до той поры, пока указанные выше героини находились в рамках обитания своего ареала, как только провинциалки выезжали в большие города они сразу чувствовали, как ситуация менялась с противоположной точностью. Оттого видимо и не любили путешествовать.