Кого тогда монахиня, в горы ее к троллям, закапывает у подножья холма примерно в полукилометре от ворот?!

Катарина выбрала удачное место. Высокое дерево, под которым она копошилась, уже давно сбросило листья, но весной наверняка снова зазеленеет и укутает могилу густой тенью. Самые настоящие похороны… Похоже, за последнюю неделю я уже успел настолько уверовать в собственную непобедимость, что даже перестал задумываться о гибели. А стоило бы.

Что происходит с телом убитого игрока? Сколько времени занимает респаун? Слетает ли мощный квест вроде обороны Фолькьерка? Теряется ли экип? Мне в свое время повезло – но что-то подсказывало, что при ином раскладе я мог бы вернуться в этот мир в одних подштанниках… И что из этого, йотуновы кости, меняется в случае той самой Окончательной гибели? Или Окончательная – это когда совсем… все?

Я свернул с дороги и пошел напрямик, и с каждым шагом из моей головы будто вылетало по одной мысли об игровой механике. Здесь и сейчас все это вдруг стало неважным, словно всемогущая Система и вовсе не имела власти над крохотным клочком земли, на котором Катарина орудовала лопатой. И пусть монахиня, как и все вокруг – и в каком-то смысле даже я сам – была всего-навсего набором пикселей, ее скорбь ощущалась чуть ли не физически. И вовсе не казалась подделкой.

Катарина уже почти закончила свой труд – под деревом появился крохотный холмик свежевырытой земли, украшенный пирамидкой камней. Совсем небольших – но хрупкой монахине наверняка нелегко было таскать даже их. Особенно после того, как она в кровь стерла руки черенком лопаты. Наверное, мне стоило помочь… но я почему-то не мог сделать и шага. И только когда Катарина притоптала могилу по кругу, утрамбовывая края крохотными башмачками, и принялась дуть на покрытые лопнувшими мозолями ладони, я подошел и осторожно, кончиком пальца, начертил Беркану. Сначала на одной ее руке, потом на другой – как будто это могло удвоить эффект. Наверняка Катарина умела лечить себя и обладала куда более крутым умением, чем моя руна, но мне хотелось сделать хоть что-то.

– Благодарю тебя, тэн, – тихо сказала она.

– Гудред сказал, что я найду тебя здесь. – Я расстегнул пряжку на поясе, снимая ножны со «Звездой». – Это меч Мигеля. Если ты… думаю, теперь он принадлежит тебе.

Вряд ли монахиня могла и вправду оказаться женой Странника-рыцаря – это казалось чем-то ну совсем немыслимым. Но они пришли в Фолькьерк вместе, и прав на наследие Мигеля у нее уж точно побольше, чем у меня.

– Я не родня Мигелю. – Катарина покачала головой. – Хоть и любила его, как брата. Двуединый не создал меня мужчиной, и я не умею сражаться – мне меч ни к чему. Наверняка Мигель хотел бы, чтобы он попал в руки достойного… Оставь его себе, тэн.

Я кивнул и застегнул пряжку обратно. И вроде бы получил, что хотел – Катарина не захотела забрать меч себе и не предложила похоронить его вместе с хозяином. Я мог радоваться обновке и спокойно идти заниматься своими делами… но что-то мешало. Словно у меня еще оставалось дело здесь, у свежей могилы под деревом.

– Когда вы с Мигелем познакомились? – спросил я.

– Давно. – Катарина будто сначала и вовсе не хотела отвечать… но потом вдруг передумала. – Много зим назад Мигель спас мне жизнь, и с тех пор я следую за ним, куда бы он ни отправился.

И правда, похоже на стандартный квест. Спаси непися-монахиню, и она станет твоим крайне полезным спутником. Залечит раны, приготовит на костре ужин. А может, еще и… Хотя, нет. Мне вдруг стало стыдно собственных мыслей, словно Катарина могла их прочитать.

– Что ты собираешься делать теперь? – Я неуклюже махнул рукой, указывая на могилу. – Теперь, когда…