Водитель попытался отшутиться.

– Дружище, мы в пятистах метрах над заливом, и за штурвалом машины нахожусь я. Что будешь с этим делать, а?

Отключив защитные цепи бластера, я прикрыл лицо рукой и прицелился в перегородку между кабинами.

– Эй, что ты собираешься…

Я в упор выпустил луч в водительскую кабину. Поток заряженных частиц расплавил отверстие диаметром около сантиметра.

Несколько мгновений броня, зашитая в пластик перегородки, держалась, отбивая дождь искр обратно в салон. Затем искры погасли, луч пробился сквозь перегородку, и послышался треск замыкаемых электрических цепей в водительской кабине. Я отпустил спусковой крючок.

– Следующий выстрел пройдет через спинку твоего сиденья, – пообещал я. – Мои друзья перегрузят меня в новую оболочку, когда нас вытащат из моря. А тебя я разрежу через эту стенку на мелкие кусочки, и даже если не удастся попасть в память полушарий, медикам придется долго возиться, определяя, в какой из частей она находится. А сейчас живо садись на землю, мать твою!

Лимузин резко дёрнулся в сторону, теряя высоту. Я отодвинулся от перегородки и вытер рукавом кровь с лица.

– Вот и прекрасно, – произнёс я уже спокойнее. – Высади меня где-нибудь неподалеку от улицы Миссий. Но если думаешь о том, чтобы позвать на помощь, хорошенько уясни следующее: если начнется перестрелка, то умрёшь первым. Понял? Умрёшь первым. И я имею в виду настоящую смерть. Я позабочусь о том, чтобы спалить твою память полушарий, даже если это будет последним, что мне удастся сделать в жизни.

Побледневшее лицо водителя глядело с экрана. Напуган, но напуган недостаточно. А может быть, он боится кого-то другого. Те, кто помечает работников штрихкодом, не склонны прощать ошибки, да ещё рефлекс покорности так глубоко сидит в сознании, что его, как правило, достаточно, чтобы преодолеть страх смерти в бою. В конце концов, именно так и ведутся войны: солдаты больше боятся сбиться с ноги, чем умереть на поле боя.

Я сам был таким же.

– А как ты относишься к такому плану? – торопливо предложил я. – Высаживая меня, ты нарушаешь протокол дорожного движения. Появляется полиция, тебя хватают. Ты молчишь о случившемся. Меня уже нет, а тебя можно обвинить только в создании аварийной ситуации на дороге. Ты говоришь, что просто водитель, твои пассажиры перессорились в салоне, и я приказал совершить вынужденную посадку. А тем временем тот, на кого ты работаешь, быстро вносит за тебя залог, и ты ещё получаешь премию за то, что держал язык за зубами.

Я пристально посмотрел на экран. Лицо водителя дрогнуло, он с трудом перевел дыхание. С пряником мы разобрались, теперь вернемся к кнуту. Включив защитную цепь бластера, я поднял оружие так, чтобы водитель увидел, и приставил дуло к затылку Трепп.

– По-моему, я предлагаю очень выгодную сделку.

Выпущенный в упор бластерный луч превратил в пар позвоночник, память полушарий и всё вокруг. Я снова посмотрел на экран.

– Твой ответ.

У водителя перекосило лицо. Транспорт начал стремительно терять высоту. Выглянув в иллюминатор, я подался вперёд и постучал по экрану.

– Не забудь нарушить дорожный протокол, хорошо?

Судорожно сглотнув, водитель кивнул. Лимузин рухнул вертикально вниз сквозь плотно забитые транспортом уровни и жёстко ударился о землю под аккомпанемент гневных гудков от соседних машин, предупреждающих об опасности. Посмотрев в иллюминатор, я узнал улицу, по которой вчера вечером ехал с Кёртисом. Мы резко сбросили скорость.

– Открывай левую дверь, – приказал я, пряча бластер под курткой.

Ещё один судорожный кивок, и левая дверь, щелкнув, приоткрылась, затем чуть поднялась. Развернувшись, я пнул её ногой, раскрывая до конца. Где-то над нами послышались полицейские сирены. Я на мгновение встретился взглядом с глазами водителя на экране и усмехнулся.