Пронзительно зазвонил телефон Ортеги. Достав аппарат из кармана, она ответила, поспешно дожевывая.

– Да? Угу. Угу, хорошо. Нет, мы пойдем. Вот как? Нет, оставь и его тоже. Так будет лучше. Да, спасибо, Зак. Я перед тобой в долгу.

Убрав телефон, Ортега вернулась к еде.

– Хорошие известия?

– Это зависит от того, с какой стороны смотреть. Наши ребята проследили два местных звонка. Один из них был сделан на ринг, здесь, в Ричмонде. Я знаю это место. Сейчас мы туда съездим.

– А другой?

Оторвав взгляд от тарелки, Ортега тщательно прожевала то, что было у неё во рту, и проглотила, запив соком.

– Второй звонок сделан домой Банкрофту. На виллу «Закат». Что скажешь по этому поводу?

Ринг, про который говорила Ортега, находился на старом контейнеровозе, поставленном на прикол в северной части залива, напротив бесконечных рядов заброшенных пакгаузов. Судно имело не менее полукилометра в длину и было разделено на шесть хорошо различимых грузовых отсеков. Тот, что ближе к корме, похоже, был открыт. С воздуха корпус казался однотонно оранжевым, и я решил, что это ржавчина.

– Не верь глазам своим, – проворчала Ортега, когда мы делали круг, заходя на посадку. – Корпус покрыт слоем полимеров толщиной четверть метра. Теперь, чтобы утопить эту посудину, потребуется направленный взрыв.

– Каких же денег это стоило?!

Она пожала плечами.

– Нашлось кому помочь.

Мы приземлились на причал. Заглушив двигатели, Ортега навалилась на меня, осматривая палубу контейнеровоза, казавшуюся на первый взгляд пустынной. Я как мог подался назад, чувствуя себя неуютно и от прикосновения гибкого женского тела, и от переполненного желудка. Почувствовав моё движение, Ортега вдруг осознала, что сделала, и резко выпрямилась.

– Никого нет дома, – смущённо сказала она.

– Похоже на то. Быть может, всё же стоит зайти и взглянуть?

Мы вышли из машины, и на нас набросился ветер с залива, визитная карточка Бей-Сити. Мы поспешили к крытому алюминиевому трапу, ведущему на нос судна. Место было неуютно открытым, и я шёл, беспокойно оглядывая палубу и мостик корабля. Никакого движения. Я чуть прижал левую руку к бедру, удостоверившись, что фибергриповая кобура не соскользнула вниз, как это нередко происходит с дешёвыми моделями после двух дней носки. Нащупав «Немекс», я немного успокоился. Есть надежда, что если в нас начнут стрелять, я смогу ответить.

К счастью, не потребовалось. Мы без препятствий подошли к трапу. Вход перегораживала тонкая цепочка с прикреплённым объявлением от руки:

Подняв прямоугольник из тонкого металла, я с сомнением посмотрел на грубо выведенные буквы.

– Ты уверена, что Резерфорд звонил именно сюда?

– Как я уже говорила, не верь глазам своим, – сказала Ортега, снимая цепочку. – В настоящее время это особый шик. Чем проще, тем лучше. В прошлом сезоне здесь была неоновая вывеска, но сейчас и этого недостаточно. Таких крутых заведений всего три или четыре на планете. На ринге запрещено снимать – ни голосъемок, ни даже телевидения. Ну как, ты идешь?

– Странно.

Я последовал за Ортегой по трапу, вспоминая схватки, на которые ходил в молодости. На Харлане бои обязательно транслировались. Из всех развлекательных программ у них была самая большая аудитория.

– А разве у вас бои не популярны? – спросил я.

– Конечно, популярны. – Даже несмотря на искажающее гулкое эхо, я расслышал прозвучавшее в голосе Ортеги презрение. – Наоборот, такого рода зрелищ всегда маловато. Вот на этом и играют подобные забегаловки. Понимаешь, первым делом эти ребята создали «Кредо»…