– В смысле? Мне сказали, во время войны он занимал высокую должность, а еще расследовал множество громких убийств.

– Ни тени рока… – заговорил Шарплесс, глядя на Кортни с неподдельным любопытством на лице, чьи тонкие черты не могли не произвести приятного впечатления, – ни тени рока, что омрачила бы твой светлый день, ни голоса, что предупредил бы шепотом: «Беги, пока еще в своем уме, беги и не возвращайся». Но это ненадолго.

– Э! Погоди-ка! Что ты несешь?

– Послушай, старина. – С глубоким вздохом Шарплесс оперся кончиками пальцев о край стола. – Не хочу ходить вокруг да около, поэтому буду краток. Мемуаров сэра Генри Мерривейла ты не напишешь. А если у тебя иное мнение – поверь, ты заблуждаешься.

– Не напишу? Почему? Если намекаешь, что старик вспыльчив и неуравновешен, – улыбнулся Кортни с уверенностью человека, чья тактичность, бывало, одерживала верх над гонором популярной актрисы и спесью великого князя, – могу гарантировать, что…

– Беспечный юноша! – покачал головой Шарплесс, не отводя от собеседника угрюмых глаз. – О господи! Видал ли свет подобную беспечность? – Он сдвинул брови. – Кстати говоря, я не знал, что старикан здесь, в этом городе. Где он остановился?

Кортни выудил из кармана трубку, кисет и записную книжку. Закурил и принялся листать страницы.

– Ага, вот. «Резиденция майора Адамса, дом номер шесть по Фицгерберт-авеню, Олд-Бат-роуд, Лекхэмптон, Челтнем». Как мне сообщили, сперва он побывал в Глостере, где консультировал начальника полиции по какому-то уголовному делу, а сюда приехал отдохнуть.

Он умолк, внимательно глядя на Шарплесса, на чьем лице отражалось то же, что и несколько минут назад. Капитан пригладил жесткие черные волосы, затем сжал кулак и, похоже, задумался, не стукнуть ли по столешнице, но вместо этого, предварительно убедившись, что в ярко освещенном зале нет никого, кроме бармена, перегнулся через стол и понизил голос до шепота:

– Послушай, Фил…

– Что?

– Этот адрес… По соседству с Адамсом живут мои друзья. Фейны.

– И что?

– Фил, меня угораздило влюбиться в замужнюю женщину.

Тишина.

– Я не шучу, разрази меня гром! – Шарплесс отсел и поднял правую руку так, будто собирался принести некую клятву. – Дело серьезное! Все по-настоящему! – исступленно шептал капитан, чей лоб избороздили горизонтальные морщины.

– Но как же… Как же штабной колледж? – остерег друга Кортни.

– Вот именно! Никак! Всему конец! Думаешь, я этого не понимаю? Но ничего, совершенно ничего не могу поделать!

– Что это за женщина?

– Виктория Фейн – вот как ее зовут. Вики. Тоже живет на Фицгерберт-авеню, в большом квадратном белом доме с большой лужайкой. Как будешь проходить мимо, непременно заметишь. Муж у нее свинья и мошенник под личиной солиситора. Господи, Фил, она просто чудо! Не хотелось бы докучать тебе подобными разговорами…

– Ты прекрасно знаешь, что никто никому не докучает. Выкладывай.

– Вчера я ходил к ним на ужин, – глубоко вздохнул Шарплесс. – И сегодня пойду.

– Два дня подряд?

– Для этого имеется предлог. Видишь ли, вчера за ужином нас было шестеро. Вики, этот ее хряк Фейн – да, я в курсе, что нельзя так говорить о тех, кто угощает тебя ужином, но он действительно свинья, – его дядя, замухрышка по имени Энн Браунинг, я и один врач из тех, что рассказывают, какие у тебя комплексы. Эти врачи, как же они называются?..

– Психиатры?

– Точно! Он психиатр. Фамилия Рич. Короче, этот доктор Рич – типичный Джон Буль, благодушный старикан, у которого не все дома, но весь такой деловой, – стал рассказывать о своей практике, и оказалось, что он зачастую гипнотизирует пациентов.