Первокурсник выбрал прямоугольную бутылку водки с красным перцем на заставке, показал паспорт на кассе продавщице, которая вызвала у него симпатию (и будет вызывать её в дальнейшем, как и большинство тамошних продавщиц, в первую очередь потому, что они быстро запомнят, что паспорт у него спрашивать не надо), и с фирменным пакетом магазина, в который положил водку и зелёный чай, вернулся на прогулку в сквер, с которого начал свой квест «Удовлетворение потребности». Сигареты он тоже купил. Классические (то есть толстые), с жёлтым фильтром и без кнопки (хотя в толстых, вроде бы, не бывает кнопок). True Detective в помощь, короче.

Молодой человек занял одну из множества скамеек под фонарём, где пока ещё никто не устраивал танцы (до появления трендовых танцев под фонарём ещё года два; ладно, скажу: имеется в виду песня, как и в случае с героином), поставил пакет рядом с собой, освободил пачку сигарет и, сев нога на ногу, зажёг первую за лето сигарету.

Сидел и не решался вскрыть бутылку. Людей становилось всё больше, темнота всё не появлялась. Только начнёт разматывать крепление крышки, как какая-нибудь семья с ребёнком обратит на него всё своё молчание, продолжавшееся всю длину скамейки.

Чтобы легче переносить прохожих от себя подальше, то есть чтобы не контактировать с ними присутствием рядом и чтобы не сидеть им в след, ему пришлось подчиниться своей привычке, которая выработалась у него за последние два года во время одиночных бесцельных прогулок. Когда кто-нибудь (пусть бы даже шёл за сто метров и лица ещё не было видно) вызывал в нём волнение на ровном месте, он доставал телефон и мгновенно переобувался в человека, который без охраны. Тема выдуманного разговора была не так ясна, как его интонация. Чем скорее близилось пятно неизвестных лиц, тем голос его становился груднее, а предложения детальнее. Сначала, как бы подыскивая себе собеседника, он говорил: «Да… Ну говори уже, я слушаю. Алло! Ты меня слышишь или нет?» Потом, чуть-чуть понимая, кто у него на пути, он всё ещё общими словами, но уже в каком-то контексте говорил так, например: «Да, я тебя услышал, конечно. Молодец, что позвонил. Но что я-то могу сделать? Я тебе говорил? Говорил. Я попробую что-нибудь придумать, но мне надо время. В смысле, тебе надо сегодня? Ты нормальный вообще? Я тебе ещё раз говорю – такие вопросы требуют времени. И так ему и передай. Ну ты понял или нет, я спрашиваю? Нет, подожди, ты понял или нет?» В большинстве случаев он так волновался, что продолжал блуждать в общем контексте, разве что добавлял свой смех в некоторых местах, он помогал ему как будто бы даже не думать о как будто бы возможном как будто бы столкновении и как будто бы быть в полной как будто бы уверенности, что ситуацией рулит именно он, в то время как никакой ситуации не было, а рулил он разве что ногами, с напускной развязностью.

Наконец, когда ему надоело менять скамейку и ходить из одного конца аллеи в другой, он оказался на ступеньках заброшенного дома офицеров напротив «Двух гусей». Бутылки, целые и разбитые, лежали повсюду, даже внутри здания виднелись через дырочку в стеклянной двери. Мимо него тоже была протоптана дорожка, но не так часто по ней ходили, чтобы нельзя было выпить и пойти дальше. Солнцу было уже не до того, чтобы палить его с бутылкой.

Откупорив, наконец, кубышку, первокурсник посчитал, что шарик – это удобно (нет), и сделал себе семь капель сразу в горло, не превращая их в горькую лужу у себя во рту. Быстро-быстро раскрутил крышку зелёного чая и обработал холодненьким першащую рану.