Постель соседки была нетронута: очевидно, девушка снова проводила всё время в гостиной либо с друзьями. На памяти Лили было мало случаев, когда та после школы возвращалась сразу в комнату. Обычно в такие дни она либо лежала ничком с болью в животе или со слезами на глазах и опухшим носом. Впрочем, возможно, девушка чаще видела бы соседку, если бы сама денно и нощно не пропадала бы на так называемых «сходках» своей компании или курсах.

Лиля прижалась с книгой к окну и стала перелистывать страницы, которые знала чуть ли не наизусть. Вскоре вернулась и соседка. Странно посмотрев на девушку, блондинка разделась, улеглась под одеяло и уже буквально через пару минут мирно засопела.

Когда луна уже была в зените, Лиля поняла, что стоит последовать примеру соседки, и легла спать. Засыпала она долго, постоянно ворочаясь и отгоняя от себя вопросы, об ответах на которые догадывалась, но которые не желала знать и стремилась забыть.

Однако, несмотря на то что поздно легла, проснулась девушка очень рано. Уже в пять утра Лиля надевала повседневную одежду и, не зная, куда себя деть, от безделья снова принялась перечитывать и тут же мысленно пересказывать себе строки из книги.

К пяти часам вечера, перед ужином, в кабинет с инициалами "Крыльцова Е.В." требовательно постучались.

– Войдите! – не отрываясь от бумаг, отозвалась женщина. Дверь открылась, и на пороге показался солидный с виду мужчина примерно сорока-пятидесяти лет и, не входя внутрь, заявил:

– Мне нужна преемница.

Отметив едва уловимый акцент говорящего, женщина подняла голову, оглядела его с ног до головы. Наружность мужчины была очень располагающей. Мило улыбнувшись, Крыльцова уже открыла рот, чтобы произнести что-то, как вдруг мимо кабинета с дикой бранью пронеслась Лиля, за которой с неприкрытой злобой резво, почти не отставая, промчались три воспитательницы почтенного возраста, явно забывшие о своих больных конечностях и радикулите.

Мужчина, наблюдавший эту картину до тех пор, пока компания не скрылась из виду, оживился и вдруг заявил, что хотел бы посмотреть дело именно этой девушки.

– Нет, что вы, что вы! – испуганно произнесла женщина. – Мы, конечно, были бы… Но только не её!

Поняв, что она чуть не обронила слово «рады», Максим Алексеевич, а это был не кто иной, как он, едва сдержал улыбку. Его друг оказался прав.

– Позвольте, с ней разве что-то не в порядке? – спокойно отозвался он, проходя в кабинет. – Никаких физических отклонений, сколь могу наблюдать, у неё нет, а умственно отсталые, насколько я понял, живут в соседнем корпусе.

– Но этой девушке уже почти семнадцать лет, она скоро станет совершеннолетней и наконец… Кхем. Извините, ради всего святого, но я никак не могу рекомендовать её вам. У нас много чудесных, покладистых девочек. А эта… эта особа опасна и для себя, и для общества.

– Могу я полюбопытствовать, чем же опасна для меня собственная племянница? – уже не скрывая улыбку, поинтересовался мужчина и протянул паспорт. – Я совсем недавно вернулся из сильно затянувшегося путешествия, о коем, если вас заинтересует, с готовностью поведаю впоследствии.

Директриса была бы менее изумлена, если бы стоящий перед ней объявил себя сатаной. Вероятнее всего, в этом случае она даже сочла бы развитие событий вполне закономерным. Но видеть перед собой человека, несомненно, являющегося тем, у чьих инициалов стояла пометка «ПБВ», то есть пропавшего без вести, и понимать, что он избавляет её от всех проблем, преследующих её последние несколько лет, знать, что ребёнок попадёт, очевидно, в хорошие руки, к родственнику… Все преграды для удочерения самой бедовой девушки детдома рухнули в её глазах мгновенно.