– А где он?

– В Исландии. Поистине волшебная страна на острове в Атлантическом океане. Правда, мои спутники оказались раздосадованы: там дороговато обходится алкоголь, а они всерьёз грезили о масштабных гулянках, которые впоследствии пришлось вычеркнуть из планов. Таким образом, единственное, что их по-настоящему впечатлило – это, конечно, виды. Они там потрясающие, и любоваться ими можно было часами без капли спиртного в организме.

– Ты, гляжу, от ребят просто в диком восторге, – саркастически подытожила Лиля.

– Куда там. Они беспрестанно выли и жаловались, – выдохнул парень. – А это, – указал он на зарисовку водопада, тут же заметно приободрившись, – Виктория в Африке. Я, стоя в ста метрах от него, не слышал ничего вокруг, кроме яростных бесконечных ударов воды о камни и гладь бассейна. Впрочем, мы с проводником туда отправились довольно поздно, и было практически безлюдно. Обычно на таком расстоянии сквозь гул уже можно различить голоса туристов.

– Он широкий? Такой же, как здесь?

Чрезвычайно довольный тем, что ему удалось безраздельно завладеть вниманием девушки, Саша начал рассказывать о том, что он видел сам и о чём ему рассказывали. Поскольку память у него была отменная, а речь, звучанием которой он порой невольно наслаждался и сам, столь плавной, что повесть его снова растянулась на два с половиной часа. Молодые люди не заметили, как пролетело время, и даже не поняли бы, что наступила пора ужинать, если бы горничная, которую Максим Алексеевич послал их разыскать, не объявила им об этом.

Более благодарного слушателя, чем человек, почти вся жизнь которого прошла в нескольких стенах, которые он небеспричинно ненавидел, юноша найти не мог. Заручившись его обещанием рассказать после ужина ещё что-нибудь, Лиля, решившая временно забыть о желании разжечь огонь войны и заставить учителя уехать, в самом прекрасном расположении духа спустилась в столовую.

– Насколько я могу судить, мысль о репетиторах покамест можно определить как неуместную. Что ж, безмерно рад, – объявил племяннице явно не осведомлённый дядя и предложил молодому человеку сесть по правую руку от себя. Тот стушевался и заметил, что ему намного удобнее было бы сесть рядом с Лилей: через стол крайне неудобно поправлять девушку, если она сделает что-то не так или возьмёт не тот столовый прибор. Истолковав поведение юноши так, как ему самому было удобнее, мужчина в ответ лишь передёрнул плечами, добродушно улыбнулся и приступил к еде.

– Вилка для рыбы правее, – полушёпотом сообщил парень, приподнимая вилку с тремя зубчиками. – Представь, что сверху наблюдаешь за тем, как плывёт дельфин. Сколько увидишь плавников?

– Ну, три.

– Верно. Так что, пусть дельфин и млекопитающее, попробуй ассоциировать количество зубчиков на вилке для рыбы с количеством его плавников. Либо вспоминай трезубец.

Девушка кивнула и, взяв нужный прибор, осторожно поднесла его к квадрату рыбного мяса.

– Если собираешься брать нож, удобнее переложить вилку в левую руку и, придерживая мясо зубчиками, разрезать его, держа нож в правой. Это и правильно, и тебе время сэкономит.

Подавленная досада от того, что, пусть и с благими намерениями, препятствуют поглощению ею съестного и утолению проснувшегося голода, отразилось на том, как сильно сжались пальцы девушки на рукояти ножа. Юноша почуял угрозу и предпочёл выждать более удобный момент, чтобы возобновить попытки образумить хищника, привыкшего раздирать свою добычу без посягательств посторонних на его личное пространство.

Сказать, что Максим Алексеевич был безумно рад тому, как удачно ему в голову пришла мысль пригласить Сашу и как ему повезло с родственниками хотя бы со стороны жены – составить однозначное мнение о племяннице он не спешил – было бы обидным преуменьшением его эмоциональности. Он был на вершине блаженства и не скрывал этого.