– Спасибо, дяденька Горыня! Авось уговорю перевозчика меня даром перевезти!

– И еще: как придем в деревню, что по пути лежит, ты там с нами будешь петь и плясать. Сумеешь?

– Расстараюсь, дяденька Горыня!

Только теперь она подняла глаза на скоморохов.

Они и впрямь были забавно размалеваны. У Горыни одна щека была в красной глине, другая – в синей. А гибкий невысокий Нерад обе щеки сделал желтыми, вокруг губ нарисовал алую широченную улыбку, а на правой щеке изобразил синюю большую слезу.

Подошла хозяйка, протянула Дарёне сверток из чистой холстинки:

– Ты, маленькая, вчера ночницу спугнула. Я тебе за это кусок окорока на дорожку отрезала, возьми!

– Ой, спасибо, Калина Баженовна! А Демьяша остаток ночи спокойно проспал?

– И сейчас спит, да еще во сне улыбается!

– А та… старуха… где она?

Калина посерьезнела:

– Ушла почти что затемно… Знаешь, маленькая, она напоследок странные слова сказала. Остановилась возле печки, глянула на занавеску, за которой ты лежала, и негромко так сказала: «Ну, спи, спи. Увидимся еще…» Вот ты понимаешь, про что это она? Я бы тебе, маленькая, такой встречи не пожелала!

Побледневшая Дарёна медленно кивнула. Она тоже не пожелала бы себе такой встречи.

Труднее всего Незване было раздобыть лопату.

Нет, объяснить в крошечной деревушке (всего-то три двора), куда путь случайно вывел Незвану, откуда она здесь взялась – в лесу, на правом берегу Блестянки! – тоже было непросто. Ведь дорога-то ведет по левому берегу Блестянки. Именно на левом берегу, ниже по течению, стоит городок Звенец. А на правом – только лес.

И вдруг выходит из лесу в деревеньку путница!

Наврать-то, конечно, Незвана наврала. Поведала про то, как по Медвежьему тракту ехала к родне с небольшим купеческим обозом. Про то, как налетели на обоз разбойники, как пришлось спасаться в лесу, как заблудилась… ух ты, это она до Блестянки дошла, да? Ну и поплутала!

Ладно, поверили. Пообещали на лодке переправить на левый берег: от Звенца куда угодно добраться можно. И не стала им говорить Незвана, что не надо ей пока на левый берег.

Удрать от добрых людей – это легко. А вот лопата…

А что – лопата? Вон сарай открыт, лопата валяется. Стянуть – дело нехитрое…

Эх, нельзя! Хватятся хозяева, поймут, что приютили воровку, примутся сбежавшую гостью крыть последними словами. Хоть и говорится в народе, что брань на вороту́ не виснет, но Незвана знает: порой виснет, да еще как! Худое слово, сказанное вдогонку, может ей всё дело испортить. А дело-то задумано ой какое опасное!

Ну, брехать – не пахать, спина не переломится… Пошушукалась Незвана с молодой хозяйкой. Рассказала, что не просто так она в лесу заблудилась. То ли леший, то ли лесной колдун, то ли боровик, морда медвежья, ее к себе зазывал, в уши речи прельстительные шептал незримо. А чтоб отвязался он (старухи так бают), надобно прядь своих волос срезать да в лесу зарыть поглубже. Для того лопата надобна, а в залог Незвана последнюю серебряную монету оставит…

Вот он, дуб на опушке, на крутом берегу. От реки его отделяет густой ивняк, внизу, под обрывом. А дальше, словно свита при боярине, стеной стоит орешник…

Но когда женщина проломилась сквозь кусты к дубу, она ахнула. От корней тянулось пятно голой земли, даже трава не росла на нем.

Незвана перебирала в памяти слышанные когда-то байки о кладах. Ни в одной не говорилось, чтоб клад так выдавал себя!

Но нельзя было стоять и ждать. Солнце уже низко, а для ночлега – хоть бы и в лесу – хотелось найти более уютное место. От непонятного пятна тянуло жутью.

Сама виновата. Играла с нечистью в загадки? Играла. Выиграла? Выиграла. Вот и забирай свой выигрыш.