– Ур-ра! – гаркнул во всю глотку Савостин так, что залаяли собаки в соседнем дворе.

Артур чокнулся с хозяйкой, кивнул Михаилу:

– Не знаю, какой у вас сегодня праздник, но я с удовольствием.

– Антонина, какой у нас сегодня праздник? – посмотрел на жену Михаил.

– Миша, хватит.

– Не хватит! Я трезвый, потому говорю от души! Мы, Артур, празднуем наше примирение! Больше в этом доме не будет скандалов, криков, ссор. Не будет пьянок. Только мир, согласие, счастье и любовь. Во как!

– За это нужно выпить. – Артур наполнил свой бокал снова. – Не каждой женщине так везет.

– И не каждому мужчине! – поднял палец Михаил.

Артур выпил, уселся за стол, перед тарелками, доверху наполненными мясом, картошкой, салатами, стал есть жадно, с удовольствием, как изголодавшееся животное. В этом было что-то завораживающее, гипнотическое.

Савостина молча, с удивлением наблюдала за ним.

– Тоня, – тронул жену за руку Михаил. – А давай его женим?

– На ком? – медленно повернула она голову.

– На Наташке. На моей племяннице.

– Не говори глупости.

– А чего? Я серьезно. Девке сколько сейчас? Двадцать три? А все болтается меж огрызками, никак ничего путного не найдет. Парень-то хороший. Работящий, тоже молодой. Своих детей у нас нет, зато они внучат настрогают.

– Говорю, не мели ерунду! – снова огрызнулась Антонина. – Твоя Наташка еще та оторва. Проб негде ставить. Захочет – сам найдет. – Она повернулась и, не сказав больше ничего, направилась к дому.

Михаил удивленно и растерянно смотрел ей вслед.

– Чего она?

– Обиделась, наверное, – не переставая жевать, ответил Артур.

– На что? Я ж вроде ничего такого… А Наташка правда хорошая девчонка. Съездим, сам глянешь.

– Женщины! – поднял вилку слегка захмелевший Артур. – Их, Иваныч, никто не поймет. Говорит одно, делает другое. Пускаешь в одну дверь, она выходит из другой.

– Не-е, моя другая, – улыбнулся Михаил. – Она как этот листочек. – Он сорвал с вишни листок, положил на стол. – Все видно, все понятно, все можно прочитать, изучить. Каждую прожилочку, каждую загогулинку.

– Ну и хорошо, что она у тебя такая. Хоть кому-то должно повезти, – заключил Артур и снова налил себе вина.

Поздно ночью, где-то под утро, Артур проснулся, будто что-то торкнуло в грудь, лежал какое-то время в удивлении и задумчивости, поднялся, налил из крана воды, жадно выпил.

Выглянул из комнаты – тихо, спокойно. Издали доносился храп Михаила. Артур заглянул в его комнату: хозяин спал крепко, раскинув на постели мощные волосатые руки.

Артур подошел к окну, стал смотреть во двор.

И вдруг увидел Антонину. Она, переодетая в простую рабочую одежду, старательно выгребала из сарайчика навоз, обглоданные кроликами ветки, свалявшиеся сено и солому, мыла корыта свиньям, наливала в них свежую воду из-под крана. Делала это ловко, сильно, в чем-то даже одержимо, время от времени останавливаясь и трогая больную ногу.

Гордеев натянул джинсы, быстро спустился вниз, подобрал вилы и лопату, принялся без лишних слов помогать хозяйке.

– Не нужно, – улыбнулась Антонина. – Сама управлюсь. Тебе рано вставать.

– А тебе?

– Я привыкла.

– Вот и мне пора привыкать. Как нога?

– Проходит.

Они работали на пару быстро, старательно, будто торопились куда-то. Время от времени бросали друг на друга взгляды, улыбались, нечаянно касались друг друга, уступали дорогу, коротко смеялись, продолжали вычищать сарай.

Нинка явилась в кафе «Бим-Бом» неожиданно. Была одета очень ярко и сексуально – обтягивающая блузка, короткая юбчонка, накрашенные губы.

Вошла через веранду в зал, услышала за спиной окрики обедавшей шоферни, поприветствовала их: