«Ну и хрен с ним! – подумал тогда Николай, – тоже мне друг, пять лет водку пили по бабам бегали, а через пятнадцать лет явился, даже поговорить не захотел». Николай с большой неприязнью вспоминал последнюю встречу с Сергеем. У них в институте даже прозвище было «два кола», так как он – Николай, а фамилия Сергея Николаенко.

Каждый раз, когда Коля шел на годовщину встречи выпускников, ему представлялось, что они с Серегой, как два закадычных друга завалятся куда-нибудь после ресторана, отмочат какую-нибудь пьяную и смешную штуку, договорятся в будущем съездить отдохнуть, и вообще… расслабятся по полной! А Серега явился на мгновение и исчез. Вежливый такой, элегантный, «да, да… нет, нет… я сейчас…» только его и видели. Сволочь!

Хотя какое он имел право судить Сергея. Сам-то на встречи ходил не столько с однокурсниками повидаться, сколько увидеть Галину, Галочку – свою первую и незабываемую любовь. Все три их встречи, на пять, десять и пятнадцать лет окончания института, были как под копирку одинаковы. Минут пятнадцать они наедине болтали о том, кто как живет, потом расходились каждый в свою компанию. На двадцатилетие окончания института Николай решил не ходить. Смотреть на стареющих, лысеющих и животеющих, то есть таких, как он сам, обремененных заботами сверстников, которых ты помнил еще молодыми и веселыми, становилось невыносимо. Особенно он боялся увидеть постаревшей Галочку.

Ох уж эти воспоминания! Каждый раз, когда Николай ехал на велосипеде домой, они регулярно набрасывались на него, неприятно тормошили и без того перегруженную неудачами нервную систему. С каждым годом сравнение между тем, что было тогда, и тем, что сейчас, становилось невыносимым. Тогда были молодость, перспективы, надежды на что-то фантастическое и безбрежно прекрасное. А главное, казалось, что ощущение преддверия счастья, будет вечным. И какой бы жизненный этап не заканчивался, за ним тут же открывался новый еще более перспективный.

Тестя, как и предполагал Николай, к концу восемьдесят девятого года, перевели в республиканское министерство энергетики. Потирая руки от удовольствия, Николай стал мысленно готовиться к переезду в столицу. В мечтах он уже видел себя диспетчером энергосистемы республики.

Но в этот момент и сыграла свою роковую роль смерть тещи. Теннисные турниры, корпоративные вечеринки и сауны были нормой министерской жизни времен перестройки. Нет, туда никого силком не тащили. Но тестю было пятьдесят шесть лет, ещё не старый, жилистый спортивного телосложения, в полном, как говориться, расцвете сил. Почему бы не пойти? Дома сидеть скучно, ходить по театрам еще не привык, да и вряд ли привыкнет, а конкретной работы в министерстве гораздо меньше, чем на его родной электростанции. Заполнила избыток свободного времени Михаила Юрьевича тридцати пяти летняя красавица по имени Лиина. Она была звездой министерских неформальных сборищ и вечеринок. Нет, она не выскакивала в разгар пира на стол и не исполняла танец живота, ей достаточно было иметь среднего размера декольте, аккуратную прическу и репертуар из десятка самых популярных застольных песен под гитару. Подвыпившим мужчинам вполне достаточно.

Вначале тесть с Лииной встречались по выходным, потом чаще. Лиина, как профессиональный рыбак, не торопилась подсекать, давала тестю, как следует заглотить наживку. Только через два месяца со дня их знакомства она согласилась переехать жить к своему любимому Михаилу Юрьевичу, а еще через полгода они оформили свои отношения. Именно так по имени и отчеству Лиина звала тестя на людях, считая фамильярность уделом кокоток. В кругу министерских друзей она позиционировалась, как женщина серьезная, не допускающая никаких двусмысленных толкований их брака. Николай не сразу понял, какой опасности подвергся его тесть и совершенно искренне из чисто мужской солидарности радовался за него. Наталья же, мрачнела с каждым днем, так как беду почуяла сразу.