И Он покинул их. И Мир Его снизошел на них, и в сердцах их прибывал Ангел Любви, в головах их – мудрость Закона, а в руках их – Сила Возрождения. И расставаясь, они говорили друг другу: – Да будет Мир Вам. И пошли они меж Сынов Человеческих, чтобы принести Свет Мира тем, кто вёл битву в темноте.

– Прочитанное просто ошеломило меня, – продолжала рассказ Жена. – Я сидела, отключившись от всего мира. А немного позже, когда я уже пришла в себя, мне почему-то вспомнилось стихотворение Иосифа Бродского «Пилигримы». И Жена воспроизвела его по памяти:

Мимо ристалищ, капищ,

Мимо храмов и баров,

Мимо шикарных кладбищ,

Мимо больших базаров,

Мира и горя мимо,

Мимо Мекки и Рима,

Синим солнцем палимы,

Идут по земле пилигримы.

Увечны они и горбаты,

Голодны и полуодеты,

Глаза их полны заката,

Сердца их полны рассвета.

За ними поют пустыни,

Вспыхивают зарницы,

Звезды горят над ними,

И хрипло кричат им птицы:

Что мир останется прежним,

Да, останется прежним,

Ослепительно снежным,

И сомнительно нежным,

Мир останется лживым,

Мир останется вечным,

Может быть, постижимым,

Но все-таки бесконечным.

И, значит, не будет толка

От веры в себя да в Бога.

И, значит, остались только

Иллюзия и дорога.

И быть над землей закатам,

И быть над землей рассветам.

Удобрить ее солдатам.

Одобрить ее поэтам.

– Сильно. Что и говорить, сильно, – согласился я, – и теперь я не могу удержаться, чтобы не вставить перо в мягкое место сегодняшнего христианства. Однажды «в тёплой компании» услышал рассказ ещё достаточно молодого мужчины: – «Когда я был ещё ребёнком, бабушка всегда говорила мне: "Внучок, вот вырастишь ты большой, и если станет тебе плохо, то иди в храм. В храме сразу тебе полегчает".

Вот я вырос. Давно вырос. И в какой-то момент стало мне жить как-то совсем тоскливо. Вспомнил я бабушкин совет и пошёл в ближайший храм. Вижу грузный священник читает проповеди. Вроде как вполне праведные, душещипательные. Из-за излишней его полноты на лоб ему постоянно стекают капли пота, мучает одышка, да и стоять ему трудно. Мне тоже тяжело стоять на ногах из-за высокой температуры, и я на протяжении всей проповеди старался к чему-нибудь прислониться, на что-нибудь опереться. Все присутствующие это видели и после проповеди на тему «возлюби ближнего своего, как себя самого» стали подходить ко мне.

Подходить и сочувствовать, каждый на свой лад. Первая говорит: "Не так стоишь". Вторая подбегает: "Не так руки держишь". Третья ворчит: "Не так одет". Сзади ещё одёргивают: "Не правильно крестишься". Потом подошла одна особенно «сердобольная» женщина, дай ей бог чего хочется. И побольше. И потолще и почаще. Она и говорит: «Вы бы купили себе книжку о том, как надо вести себя в храме и крестик золотой нательный. Всё это продаётся здесь у нас в храме и цены тут самые дешёвые. Очень даже божеские. Купите, а потом и заходите». Направился я к выходу и зашёл в лавку при храме. Посмотрел – посмотрел, и ничего не купил, потому что не на что покупать – трудные у меня времена, денег совсем нет. Даже не ел сегодня.

Вышел я из храма совсем расстроенный, сел на скамейку и безнадёжно заплакал – не помог мне совет бабушкин. Не помог. И сквозь всхлипывания вдруг слышу голос: "Что ты плачешь, Дитя Моё? Успокойся, всё образуется". Поднял я голову и … увидел Христа. Глазам своим не поверил, два раза их протёр, а потом всё-таки говорю: "Господи! А меня в храм не пускают». Обнял меня Иисус, тяжко вздохнул и взялся утешать меня ласковым голосом: "Не плачь, они и меня туда не пускают – не нужен я им. У них уже давно своя вера, а моим именем они только прикрывают своё бездушие. Ищи и ты свою веру, но помни, если что, я всегда рядом и я всегда помогу, ведь мы с тобой дети одного Отца, а значит, мы братья и значит, нет никого ближе, чем мы с тобой. Помни об этом и другим расскажи».