Она умылась, заплела в косу пшеничные густые волосы, и тихо проскользнула в свою комнату.

Ночник горел на старом письменном столе, а на ее кровати, сжавшись клубком, спала малышка Варвара. Ей было всего шесть, и она была самым теплым и дорогим, что было у Васи в этом доме. Именно из-за нее, Василиса продолжала оставаться здесь.

Девушка переоделась и залезла под одеяло. Варя тут же подползла, и уткнувшись в грудь, засопела, обмякнув в объятиях старшей сестры. Малышка была такая хорошенькая, с золотистыми волосами и курносым носом. Почему у матери, она не вызывала чувства заботы? Смотря на нее спящую, Вася хотела плакать от переполнявшей ее любви к этому маленькому созданию. Нежному, робкому, трогательному. Они были так похожи внешне, но такие разные. Варвара была девочкой, ласковой, ранимой, когда Вася в ее возрасте уже раздавала тумаков парням во дворе, отбирая скейт. Практически с самого рождения, Василиса была ей вместо матери, оберегающей своего птенца, даря ей любовь и получая не меньшую взамен.

Вася гладила ее по маленькой, вспотевшей во сне голове. Варя что-то пробормотала себе под нос, и старшая сестра улыбнулась. Ее две жизни, совсем не вязались с друг другом. Только она была в ярком мире с взбалмошными характерами, а потом снова этот убогий стол и убогая лампа. Она будет сильной, она будет много работать, и у них с Варей все будет хорошо. По-другому быть не может! Вася натянула улыбку, а у самой снова потекли крупные слезы. Слезы, которые никогда никто не видел, даже она сама, лишь только чувствовала на своих щеках.

Перед ее глазами возник Демьян. Она прикоснулась к губам, вспомнив поцелуй. Это было приятно. Она чувствовала в нем сильного мужчину, пускай пока и молодого. Но его надо забыть! В нем много чертей, как и в ней самой, слишком много на двоих. Она такого как он не потянет. Он ей не по плечу. Но в этом она призналась лишь самой себе. Для остальных, он бы ее не потянул. Она тихо посмеялась над собственной глупостью, и поцеловав сладко пахнущий затылок малышки, погрузилась в сон.

****

Василиса открыла глаза, и первое что увидела, светящуюся светлую мордашку младшей сестры. Девочка всегда терпеливо ждала, пока Вася проснется. Молча смотрела. Порой гладила по лицу крохотными ладошками, наивно полагая, что тем самым не будит Василису. Вася никогда ей об этом не говорила, а лишь притворялась, что спит дальше.

– Доброе утро, – растянувшись в широкой улыбке, проговорила Варя.

– Доброе, малышка, – Вася сонно улыбнулась в ответ.

– Ты проспишь пробежку, и станешь толстой, – она кивнула головой, а Вася ее защекотала, претворяясь, что рассердилась.

– Ты не выходила еще? Она дома? – поинтересовалась Василиса, прижав сестру.

– Дома, я слышала маму.

Василиса встала, надела спортивные штаны, толстовку, и обернулась в поисках кепки, а затем, вспомнила у кого она и чертыхнулась.

– Я принесу тебе вкусный пончик. И сейчас поговорю с мамой, хорошо? Попрошу приготовить тебе завтрак, – Вася подмигнула сестре, и вышла из комнаты.

Мать сидела на кухне и смотрела телевизор, эгоистично попивая чай с бутербродом. Возможно, Вася была сама виновата, что мать совсем перестала думать о младшей дочери, зная, что о ней позаботится старшая. Мама была страшным видом человека, точнее человеком-жертвой. Она считала, что все во всем виноваты вокруг. Дети отняли молодость, государство возможности, отец время, работа здоровье. Мать была еще молодой, всего 45 лет, а вела себя как старая дряхлая бабка, не потому, что не могла по-другому, она не хотела ничего менять. Ей было комфортно в этом убогом доме со своими убогими мыслями, ведь сложно признать свои ошибки и нежелание действовать. Легче снова и снова заводить шарманку, причитая, кто в чем виноват и упиваться жалостью к себе. У нее был такой же убогий ухажер, которого и боялась Варя, и видимо он был тут вчера. Вася просила не приводить его, если ее нет дома, но мать естественно игнорировала просьбу. По будням, мама преподавала географию у средних классов и работала в одной школе уже много-много лет. Ее конечно же там уважали, хоть она убого и неинтересно преподавала свой предмет, не вызывая у учеников любви ни к себе, ни к географии.