– Дрожишь, гад! – ликующе вскричал Колян, выпрыгивая из клумбы к капоту «Мерседеса».

Ирка отстала от него на пару шагов, зато у нее в руках был здоровенный деревянный кол, заостренный и испачканный землей. За колом по земле волочились плети фасоли.

Однако вцепиться в машину мы не успели: дверца распахнулась, и из нее с ревом вылетела молния – белая, вполне шаровая: Тоха. Кот сиганул в клумбу и помчался в сторону, противоположную родному дому, шурша цветами, устилающими его путь.

– Отставить разборки, ловим кота! – закричала я, ныряя в клумбу следом за Тохой.

Ё-моё, какая зараза посадила в палисаднике картошку, ноги же можно переломать! Оступаясь и ругаясь, я пробежала по грядкам, выскочила, как чертик из табакерки, на сидящих на лавочке бабушек, тут же прыгнула в следующую клумбу, споткнулась о корень, растянулась во весь рост и последним усилием сцапала ускользающего кота за хвост. Тоха заорал, в панике полоснул меня по руке когтями, но я не ослабила хватку, второй рукой ухватила зверя за загривок и зафиксировала позицию.

– Отпускай, я его держу! – вовремя подоспела Ирка.

В четыре руки мы прижали изворачивающегося кота к земле.

– Тряпку бы надо какую-нибудь, – тяжело дыша, проговорила Ирка.

– Есть тряпка, – вспомнила я.

Хорошо, что не оставила в квартире сумку! Благословенное пончо опять пригодилось!

Спеленав кота как младенца – так, что из черного матерчатого кокона виднелась только суровая блондинистая морда, – мы торжественно проследовали домой. По пути я озиралась в поисках запропастившегося куда-то Коляна, но его нигде не было видно.

– Ленка, это не Колянова тапка? – Ирка нагнулась, подобрала с земли пляжный шлепанец.

– Похож, – согласилась я, невольно хмурясь.

– А где же второй? – заинтересовалась Ирка.

– А где же Колян? – поправила ее я.

И позвала – сначала негромко, потом все возвышая и возвышая голос:

– Коля! Колян, твою дивизию!

– Николай, отзовись! – во всю мощь своих легких взревела Ирка.

Из-под крыш соседних домов густо повалили вспугнутые голуби, взвизгнув, унесся в подворотню разбуженный воплем щенок, в моем доме на втором этаже распахнулось окно и оттуда высунулась бабка, громко и затейливо проклинающая «чертовых уродин, не дающих порядочному люду покоя». А Колян, из-за которого и был поднят весь этот шум, не отзывался и не показывался!

Ох! Стараясь не паниковать, я вихрем взлетела по ступенькам лестницы, ворвалась в квартиру и поспешно обследовала все помещения. Любимого мужа нигде не было.

– Сначала ты, потом Тоха, теперь Колян, – мрачно подытожила Ирка. – Крадут вас, как арбузы с грядки!

В пылу погони за черным «Мерседесом», водителя которого так никто и не разглядел, Колян не заметил, как лишился обуви. Вернее, один комнатный шлепанец остался при нем, а второй покинул хозяина где-то на дистанции.

И то сказать, ничего удивительного в этом не было: марш-бросок через клумбу напоминал бег с препятствиями, кои были и многочисленны, и разнообразны. Колян успел заметить несколько разновысоких барьеров, сооруженных из подручного материала охочими до садово-огородных работ жильцами в ходе огораживания своих персональных земельных наделов, пару водоотводных канав и монументальный пень, на котором лесовиком гнездился замшелый дедок, стерегущий неизвестно от кого в начале лета свои картофельные грядки.

Бдительный старец замахнулся клюкой, вынудив выпорхнувшего из куста Коляна совершить затейливый пируэт в воздухе. Возможно, именно тогда скромный шлепанец, не претендующий на роль спортивной обуви, окончательно вышел из игры.

Громкие крики призывающих его Алены и Ирки Колян прекрасно слышал, но предусмотрительно не отозвался. Еще чего! Да появись он перед женой полубосяком, в одиноком шлепанце, она непременно начнет язвить по поводу рассеянности гениальных программистов, у которых лишь тогда все в порядке с памятью, когда память эта – компьютерная!