– Они же меня не узнают, не поверят, что это я. Как же быть в этой ситуации, что делать? А моя жена, мои дети?.. – Он вопросительно посмотрел на Андрея.

– Вот я вам и предлагаю очень достоверную историю…

Хирург жадно схватил Андрея за плечи:

– Говори, милый, говори, я тебя очень внимательно слушаю.

«Я думаю, что самое вероятное будет объявить, что вы изобрели мазь, помогающую омолодить кожу лица. Долго бились над рецептом, испытывая все образцы на себе. Последние компоненты наконец-то принесли удачу, и все могут теперь убедиться в эффективности незаурядного изобретения. Сразу скажите, что раскрывать технологию вы не собираетесь. А вот помочь страждущим – всегда пожалуйста, но не безвозмездно. Я вас уверяю, скоро вы будете самым богатым человеком. Если, конечно, не забудете о нашем договоре. Как только вы раскроете нашу тайну – всё вернётся так, как было до нашей встречи. А теперь надрежьте кожу на моем лице, набросайте окровавленных бинтов и ваток в ванночку и аккуратно забинтуйте голову».

Хирург дрожащими руками взял скальпель, склонился над Андреем. Прошептал тихо:

– А как же боль? Ведь вы говорите, что вам так же больно, как и всем?

«У нас мало времени говорить об этом. Давайте действуйте быстрее. Я устал и хочу спать. Да, кстати: в приёмную вошла моя мама. Вам нужно закончить всё до того, как она поинтересуется прошедшей операцией. Выйдете к ней. Объясните, что всё прекрасно. Беспокоиться ей ни о чём не стоит. И попросите, чтоб она напрасно не ходила в клинику. Убедите её в этом. Скажите, что сами ей позвоните, если что не так. Она вас послушает. Фотографии положите на тумбочку возле моей кровати и скажите медперсоналу, чтоб их не трогали. Вы всё поняли, о чём я вас просил?»

– Да, да! Я понял и выполню всё в лучшем виде. – Он ещё постоял в раздумье и стал делать профессиональные надрезы на лице Андрея. Кровь струйками потекла на клеёнку, и Евгений Александрович, лихорадочно промокая ватными тампонами, бросал набухшую кровью вату в ванночку.

Кровь внезапно остановилась, и хирург аккуратно стал бинтовать Андрею голову. В дверь неожиданно постучали. Он молча подошёл и толкнул её наружу, распахивая настежь.

Перед коллегами стоял Евгений Александрович, его помолодевшие глаза светились счастьем. Сквозь маску прозвучал его привычный басовитый голос. Грубости и злости как не бывало:

– Ну, дорогие мои коллеги, что вас беспокоит в этот неурочный час?

Татьяна кивнула в конец коридора:

– Мать Андрея пришла – передачу принесла и спрашивает, как здоровье у сына, как проходит операция? Плачет. Просит пустить к сыну, как только операцию сделают.

– Я поговорю с ней. Скажите, что я минут через десять, выйду, – и он вновь скрылся за дверью операционной. В коридоре воцарилось молчание… Ждали, когда Евгений Александрович освободится.

Все были в недоумении, почему в этот раз он был такой странный, почему не пригласил ассистентов на операцию? Что он там делал? Одному богу известно… Но никто не рискнул пойти ему наперекор. Его побаивались, и авторитет специалиста довлел надо всеми, не давая возможности советовать или противиться его решению.

– Больного в палату! Особый уход. Назначить массаж и принудительную гимнастику. Я поставлю этого парня на ноги! – Евгений Александрович стремительно прошёл в конец коридора. Долго разговаривал с матерью Андрея, уговаривая напрасно не тратить время и деньги на бесполезные посещения и передачи.

Она плакала, не желая его слушать, приговаривая:

– Андрюшенька, мальчик мой! – Затем поднимала глаза на Евгения Александровича, умоляя дать ей увидеть сына, погладить его руки, его волосы. Дать ей выговориться и поплакать.