– А ваша жизнь с ним… были ли интимные отношения перед расставанием?

– Нет… мы давно уже жили как… дальние родственники… просто под одной крышей.

– То есть у него уже тогда была связь? Перед уходом?

– Да… я так думаю… мне было не интересно. Я устала от всего и не хотела продолжать такие отношения. Поэтому и предложила разойтись, он тут же согласился.

– Понятно, потом?

– Потом, через… где-то полгода меня пригласила соседка по подъезду преподавать химию в МГУ. Я согласилась. К тому времени я закончила аспирантуру. Потом защитила кандидатскую. Дальше, в принципе, вы знаете. Какое-то время я преподавала в МГУ на подготовительных курсах.

– Да, да, – закивал он, – где мы с вами и встретились.

– Вы, кстати поступили? – поинтересовалась я, вежливо.

– Нет. Я слишком взрослый. Решил ограничиться тем дипломом, который у меня уже был. Значит вы родителей лишились в юном возрасте, потеряли ребенка, и ушел муж, когда вы были… едва за сорок? Верно? – я кивнула. – Вы с кем-нибудь встречались после развода? Вы же в разводе теперь, я правильно понял? Простите, может я не то сказал…

– Да, в разводе, – скупо ответила я, меня начали раздражать эти вопросы. – Нет, не встречалась.

– Живете одна?

– Да, одна. Была собака, но в феврале она умерла.

Павел задумался, покрутился на своем кресле, потеребил в руках ручку, пощелкал на ней колпачком, посмотрел направо от себя. В углу, в сторону, куда он развернул свое крутящееся кресло, стояли два футляра: футляр из под гитары и из под скрипки.

– Этот обходной лист? У вас такое серьезно заболевание и вы продолжаете работать?

– Ну… жить то на что-то надо. Кроме того у меня только двенадцать часов в неделю, три группы.

– Это…? – переспросил он, не до конца поняв сказанное мною.

– Я только на курсах преподаю, девяти-одиннадцати-классникам. Три группы по четыре… э… урока в неделю каждая.

– Это в университете?

– Да, – кивнула я.

– А хобби у вас есть?

– Хобби? Ну… – я посмотрела в угол, на футляры, – сейчас особо ничем не занимаюсь, а раньше немного играла на фортепиано.

– А я вот делаю музыкальные инструменты.

Он встал. Подошел к футлярам, взял тот, который от скрипки. Гордо уселся на диван, стоящий между окнами слева от письменного стола.

Кабинет его был достаточно большой: слева от входа вся стена была уставлена стеллажами с книгами, напротив входа стоял письменный стол, позади стола – два окна. Кабинет был угловой и, справа от входа, было еще два окна, между которыми стоял диван. Перед диваном – два кресла, повернутые друг к другу. На полу перед диваном и креслами лежал ковер.

– Сами делаете? – удивилась я.

– Да, – гордо ответил он.

Он раскрыл футляр и достал скрипку.

– Полностью, начиная от чертежа и подбора дерева, заканчивая изготовлением и натяжкой струн. Всё сам, даже лак и струны делаю сам.

– В смысле? Струны? Лак? – не поняла я.

– Да, струны тоже… и для гитары. У меня есть небольшая плавильная печь, где я расплавляю металлолом, выливаю бруски и потом протяжкой из них вытягиваю струны.

Я удивлено на него смотрела. Зачем так заморачиваться?

– Зачем мне всё это? – спросил он, как будто прочитав мои мысли. – А вот представьте, что вы попадаете на необитаемый остров и вам захотелось поиграть на скрипке, а скрипки нет, что вы будите делать? Оставите эту идею… а вот я сделаю себе скрипку.

– Я думаю, попади я на необитаемый остров, – ответила я, – я в первую очередь озаботилась бы пропитанием и жильем.

– Это-то всё понятно, а дальше? Когда найдете эти пресловутые бананы, и построите свой шалаш, что дальше? Помирать со скуки? Кстати, вы говорите, что играете на фортепиано?