– Шесть месяцев назад, говоришь … – кэхан задумался. – Шесть месяцев назад никто из кочевья не пересекал границу, никто из нэймэнов не вторгался в территорию Шань. Ты уверен…? Ты ошибаешься…

– Шесть месяцев назад я праздновал байжи18, сто дней со дня рождения сына. Я получил приказ от давана явится со своими людьми в Луньи. Через сутки меня нагнал мой побратим, с известием, что на мою деревню напали. Когда я вернулся в свой дом… – Ци Байдзие вздохнул, потупил взор. – Все были мертвы… деревня осталась без защиты хэйдзявеев, почти все мужчины, кто мог держать меч и умел драться, были со мной… и этим воспользовались твои люди…

– Почему ты решил, что это были мои люди? – спросил кэхан.

– Некоторые крестьяне защищались… – у Байдзие уже начала кружится голова, – На убитых была одежда нэймэнов, кроме того мой побратим не раз сражался с нэймэнами… он подтвердил, что это были… люди кэхана Хотана – твои люди.

– Где твой побратим? – спросил кэхан.

– Мертв.

– Хм, – усмехнулся кэхан, – он соврал тебе.

Ци Байдзие зло посмотрел на Хотана.

– Не веришь… это твоё дело, – пожал плечами Хотан, – я лишь скажу, что шесть месяцев назад ни один из нэймэнов не пересекал границу, обозначенную договором. Ни один из моих воинов или воинов соседних улусов не покидал кочевья. Тиенхуа19 сразила моих людей. Под страхом смертной казни ни один из отрядов не покидал границ своего улуса, чтобы не разносить болезнь… Это моё слово, а мое слово – закон. Можешь верить, можешь не верить…

– Как я могу тебе верить, если…? Если твои люди продолжают грабить и убивать мирных крестьян. Даже сейчас, – Ци Байдзие кивнул в сторону убитых, лежавших на дороге между холмами, тех, кто преследовали крестьян и с которыми сразились его хэйдзявей, – вон там лежат те, кто еще сегодня утром грабил и убивал тех крестьян, – Байдзие указал в сторону ушедших на юг беженцев. – Эти земли уже разорены, и вам остается только одно – нарушать договор и грабить южнее Фэньхе…

– То, что совершили мои люди, или те, кто мне не подчинились, но всё еще называют себя нэймэнами, от их дел я не отказываюсь. Но так далеко на юг… мои люди не заходили. Еще раз повторяю, поищи врагов среди своих людей. Тех, кто послал за твоими хэйдзявеями, а потом напал на беззащитную деревню, оставшуюся без мужчин. Отпустите их, – приказал Хотан.

Нэймэны разошлись. Удивленный Ци Байдзие посмотрел на кэхана.

– Ты отличный воин, – сказал Хотан, – я хочу, чтобы ты и твои люди сражались на моей стороне. Ты следовал своему сердцу – искал тех, кто убил твою семью, уничтожил твою деревню… Нэймэны – храбрые воины и мы понимаем, что такое честь и месть за ушедших в иной мир. Я знаю, что шаньцы верят, что души безвинно погибших не успокоятся, пока за них не отомстят… Возвращайся в свои края, найди тех, кто забрал жизни твоих людей, твоей семьи… тех, кто убил твою жену, сына… отомсти… а затем приходи в мой улус. Там ты будешь принят как славный воин…

– Как я могу быть принят твоими людьми? – удивился Ци Байдзие, – Я все эти шесть месяцев только и делал, что убивал нэймэнов…

– Ты сражался с равным противником, ты убивал в равном бою… Сейчас я увидел, что ты готов отдать свою жизнь, защищая горстку крестьян, которых, возможно, даже и не знаешь. Ты и два твоих верных нукера остались… остальные ушли… ты готов пожертвовать своей жизнью ради тех людей? – Байдзие стоял молча, ничего не отвечая, кэхан покачал головой, продолжил, – Я слышал о тебе раньше. Ци Байдзие – это имя знакомо многим из моего рода. Ты всё это время единственный держал отпор на всех этих землях… которые твой даван бросил, – Хотан усмехнулся. – Да! – кивнул он, – и среди моих людей даван Шань слывет трусливым правителем, оставившим… сдавшим свои земли и людей нам… Только потому, что я слышал о том, какой ты воин, я привел сегодня своих отборных нукеров… остановить тебя. Сегодня я даю слово, что, пока на этих землях меня называют Дакэханом