– Вы напишите о нас новую книгу?
Я ответил утвердительно.
Жорж Абрамович сказал:
– Можно будет назвать и мою фамилию…»[103]
Это описание Лоты его последней встречи с Жоржем «незадолго до его кончины» вскрывает некоторые особенности работы ГРУ с Жоржем в последние годы его жизни. Лота общался с ним по «служебному заданию», которое считалось настолько важным, что о его подробностях в режиме «on line» докладывалось высшему руководству ГРУ. Это очевидно из следующего факта. Журналистка Лариса Кафтан (член «президентского пула» журналистов, допущенных на церемонию награждения Жоржа) на следующий день после торжественной церемонии рассказала читателям «комсомолки»:
«А почему нельзя было наградить этого человека при жизни? – спросила я начальника ГРУ Корабельникова. Он ответил, что при жизни Коваль просил не раскрывать «ни имени, ни действий». – За несколько дней до смерти, – рассказал Валентин Корабельников, – Жорж Абрамович позвал к себе коллегу и сказал: «Теперь вы можете обо мне говорить»».[104]
Как видно из ответа Корабельникова, у него в памяти в таком виде сохранился доклад о якобы состоявшейся по просьбе Жоржа беседе с ним «коллеги» из ГРУ (т. е. Лоты) «за несколько дней до смерти» Жоржа. Сам Лота позже (почти через год) указывает «точную дату» этого разговора – 25 декабря 2005 года. Таким образом, в литературе закрепляется и факт, и содержание разговора, в котором Жорж «снял свой запрет» на раскрытие информации о себе.
Этой версии поверили. Так, Б. Сарнов, ссылаясь на статью Л. Кафтан, уже уверенно пишет:
«Похоже, что этот секрет <то, Жорж был атомным разведчиком» – Ю. Л.>, переставший быть секретом лишь совсем недавно, Солженицын и в самом деле узнал более чем за полвека до того, как Коваль разрешил себя рассекретить».[105]
И сегодняшний читатель, углубляющийся в подробности биографии Жоржа, после статей Л. Кафтан, В. Лоты и книги Б. Сарнова, конечно считает, что длительная задержка решения вопроса о «рассекречивании» Жоржа (и, следовательно, о присуждении ему соответствующей награды!) произошла только из-за упорного нежелания самого Жоржа прижизненной славы.
Правда, достоверность этого ключевого последнего разговора Жоржа с Лотой в «нашей» ветви альтерверса и именно в этот день, вызывает серьёзные сомнения.
Дело в том, что в тот день племянник Геннадий с женой Верой приехали из Воскресенска достаточно рано (ездили поутру, чтобы избежать московских пробок), и только до их приезда могли быть какие-то визитеры, а после приезда их не было точно.
Что касается других дней, то, как вспоминает Гита Шаевна Коваль, которая в это время ухаживала за больным Жоржем Абрамовичем, утром какого-то дня, близкого по дате к 25 декабря, действительно приходили двое сотрудников ГРУ:
«Ю. Л. Последний на сегодня вопрос. 25 декабря 2005 года был ли кто-нибудь в доме из гостей, кроме тех, кто изображен на последней фотографии?
Г. Ш. К. А почему у Вас такой вопрос?
Ю. Л. Вопрос связан с тем, что Лота в одной из своих книг написал, что он был на последнем дне рождения Жоржа Абрамовича.
Г. Ш. С. Да был разговор, что они приходили. Это было или накануне, или утром 25 декабря. Мы собрались во второй половине дня.
Г. Ш. К. При мне двое мужчин приходили.[106]
Ю. Л. Спасибо! Это важная подробность… И тогда ведь Жорж Абрамович ещё вставал, принимал…
Г. Ш. С. Да, у него была ясная память до последнего…»[107]
Как уточнила позже Гита Шаевна, она встретила гостей в прихожей и проводила к Жоржу Абрамовичу. Одним из них и мог быть В. Лота, описавший свой последний разговор с Жоржем Абрамовичем «за бокалом вина», хотя Гита и не узнала его ни по фотографии с Жоржем в ГРУ, ни по фотографиям с торжественного заседания 17 декабря в РХТУ.