Взгляните на эту фотографию из семейного архива Жоржа Абрамовича:
02.23. Демонстрация в Сью-Сити.[350]
Этот фотоснимок запечатлел демонстрацию в Сью-Сити, на которой её участники держат в руках транспаранты, изготовленные по рисункам Исайи. На переднем плане плакат с надписью «Партия борьбы твоего класса – коммунистическая партия». Мне почему-то кажется, что господин в шляпе на переднем плане – агент ФБР, «ментально фотографирующий» происходящее для составления отчёта ☺.
Думаю, что положительный ответ на вопрос о том, поддерживал ли Исайя взгляды отца на принципы социальной справедливости не вызывает сомнений.
А что думал о коммунизме Жорж? Не как о «социальной идее», а как о её реализации в СССР? Выше уже было приведено свидетельство его школьного товарища Мэрвина Дж. Класса. Вот ещё одно от другого однокашника по CHS, Морриса Лефко:
«Коваль был очень категоричен в своих высказываниях о преимуществе России над США во всём, что касается бедного человека, и чувствовалось, что он был насквозь проникнут любовью к России».[351]
Конечно, оба эти фактора – массовая безработица и склонность к «коммунистическому взгляду» на это социальное явление побуждали Жоржа, да и всю семью Ковалей, к активной деятельности.
Нужно сказать, что по своим жизненным установкам эта семья не была чем-то исключительным в тогдашних социальных условиях США. Она входила в социальную страту еврейских эмигрантов из России, о которой один из потомков первой волны еврейских беженцев, Дэвид Маранис, известный американский журналист, заместитель главного редактора «Вашингтон Пост», написал так:
«Они любили американскую мечту, они были сбиты с толку крушением экономики США во время Великой депрессии, пытались как-то объяснить себе хаос, который творится в мире, – и при этом хотели верить в добродетельный, миролюбивый, стремящийся ко всеобщему равенству Советский Союз».[352]
По приезду в СССР эти устремления в рамках тогдашней действительности осознавались как «революционный порыв». И, заполняя очередную анкету, Жорж, в ответе на стандартный вопрос «Участвовал ли в революционном движении и подвергался ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции и после, во время оккупации[353] (за что, когда, каким)», писал:
«В С. Ш. А. в 1930–32 годах участвовал в работе союза безработных. Был дважды арестован, но не судился за участие в демонстрациях»:
02.24. Фрагмент «Личного листка по учёту кадров» Ж. А. Коваля, 1938 г.[354]
Пара полицейских арестов «за участие в демонстрации» с отсидкой пары ночей в полицейском участке, конечно, не могли быть причиной решения покинуть страну. В студенческой молодости это приключение только раззадоривает и повышает самооценку.
Решающий фактор
Но был ещё один, в той ситуации оказавшийся решающим, фактор в общественной жизни Америки, который, в конечном итоге, и вытолкнул Ковалей из США. Этот фактор – резко возросший антисемитизм.
Антисемитизм в США, как, впрочем, и в любой другой стране мира, существовал всегда. Он – одна из форм национализма, свойственного всем этническим общинам. Казалось бы, Америка, этот «плавильный котёл» наций,[355] должна была быть наиболее свободной от проявлений антисемитизма. И так, в целом, и было до наступления Великой Депрессии.
Но именно в Америке развитая демократия ясно демонстрирует, что у всякой медали есть и оборотная сторона. Такой стороной свободы слова и является возможность пропаганды крайних форм националистических фобий.
Ещё в 1920 году была опубликована книга Генри Форда (того самого, автомобильного короля Америки!) «Международное еврейство».