Гравий летит из-под килуньих копыт, бьет по крышке.

Просвет, – килун огромен, – он устал, – пора! – в атаку!.. Прыжок! – мгновение подошвы ощущают твердую волну спины, – рука хватает толстую шерсть на загривке, – ярость! – удар! – длинное лезвие входит в бок чуть позади передней ноги, – волна проваливается в пустоту, чтобы тут же встать на дыбы, – рука скользит по шерсти, – Сигурд отталкивается и взлетает, хватается за ветвь, – его перебрасывает, переворачивает, он летит навстречу тьме, а под ним с ревом проносится смертельно-раненый вепрь.

Толчок, неудачное приземление, но он все еще в скачке, он успевает кувыркнуться – прямо через купол крышки: опасный трюк, на секунду мозг становится доступен наблюдателям сверху, ежели они там есть.

Сигурд раздирает рукав, царапает кожу и налетает на поваленный ствол. Сбоку обрывается визг килуна.

В следующий миг по всему лесу разносится тяжелый вздох – это дождь ударяет по лиственной крыше.

Сигурд вскакивает на ноги. Темно… Килун может быть жив… Подранок еще опасней. Добро бы светильник включить, уши проверить: коли жив, то прижаты. Нет, нельзя: вспышку могут засечь через дыру в облаках.

Жив еще… тяжело, прерывисто дышит.

Сигурд перепрыгивает через килуна, находит рукоятку: цела, не погнута. Он подтягивает нож, – еще два коротких тычка и резкий рывок. Тело килуна сотрясает судорога. Сигурд отскакивает на несколько шагов, его охватывает теплая радость: он завалил килуна!

Дождь шуршал в кронах, но еще ни одна капля не упала на землю.

Сигурд стоял, широко расставив ноги. Он внимательно вглядывался в очертания неподвижной туши. Отсюда до подъема на верхнее плато около девяти миль. В одиночку перетащить крупного килуна будет нелегко, особенно, ежели учесть то, что сегодня Сигурд много раз входил в скачок.

Потерев ладони, чтобы освободиться от остатков цепняка, он подошел к килуну и с силой пнул в бок. Постоял немного, потом внезапно упал на колени, задрал килуну переднюю ногу и одним махом рассек грудину. Быстро вытер лезвие о бок, убрал нож. Он ослабил ремни на плечах, сдвинул раму крышки назад, после чего широко развел края раны и, склонившись, припал губами к горячему ручью. Пил долго и жадно, не думая ни о чем, пока кровь не перестала течь. Облизал губы, перевел дух. Недурственно…

Не вставая с колен, Сигурд стал постепенно наполнять мышцы полустачком: надо выбрать наилучшее усилие, не переборщить, – иначе до убежища не дотянуть. Туша весила не меньше пятисот фунтов. Крышка мешала взвалить ее на плечи. Ничего другого не оставалось, как тащить волоком.

Сигурд снова закрепил крышку, развязал обвитый вокруг пояса трос, сделал петлю и, накинув ее на задние ноги, туго затянул. Вырезал из буковой ветки удобную ручку и закрепил ее на тросе. Готово!

Кровь придала силы. Теперь можно рвать без передышек до самого подъема на верхнее плато. Путь займет часа полтора, от силы два. Останется ли в теле запас, чтобы поднять килуна по Вертукали? Кто знает? Ежели что, килуна можно будет камнями завалить – так, чтобы зверям не достался – и двинуть за подмогой. Неужто подмога двух-трех соплеменников умалит его поступок?

Для того чтобы дотащить килуна до Шедара, понадобилось больше времени, чем рассчитывал Сигурд.

Пройдя сотню шагов, он понял, что за голову волочить будет легче, – тогда жесткая шерсть не станет препятствовать движению. Как это он сразу не догадался? Верно говорят: век живи – век учись. Не беда, все-таки это его первый большой килун. Сигурд сделал надрез под нижней челюстью килуна, пропустил трос в клыкастую пасть и, вытянув конец через прорезь, обвязал вокруг основания головы. Попробовал, потянул. Тащить стало заметно легче.