Я предпочла не заострять внимание на пикантной теме и, изобразив вежливую улыбку, замолчала.

– Мы приехали, – спустя какое-то время после очередной дорожной паузы услышала я.

Дэниел вышел из машины, открыл дверь и подал мне руку. Я вышла.

Мы остановились около простенького одноэтажного домика из белых досок.

– Вот здесь я живу, – подтвердил мое предположение Дэниел.

– Очень мило, – типичная светская фраза звучала ужасно глупо, но я не знала, что ответить еще.

– Я тоже так думаю, – улыбнулся Дэниел, открывая дверь, – а теперь пойдемте в мою спальню.

– ЧТО?!

– Простите, я не это имел в виду. Сейчас там, где спальня, я держу костюмы для клипа и фотосета.

Я глупо промолчала, стыдясь своей подозрительности. Мы прошли через все комнаты в спальню. Почему-то мне сразу показалось, что обстановка в доме какая-то неживая, скорее рабочая: из мебели только самое необходимое, все завалено дисками, плакатами, на диване в гостиной лежит гитара.

В спальне стояли застеленная кровать и шкаф. Дэниел подошел к нему и открыл, извлекая оттуда длинное желтое платье с зелеными узорами как платье Махи на иллюстрации Стивена Рида. Так странно, но мне даже захотелось примерить его, вдруг я и правда почувствую себя настоящей Махой? И мне совсем не нужно казаться умнее для этого, спорить, доказывать. Это будет просто мое видение Махи-Морриган. В прямом и переносном смысле примерю чужую шкуру.

– Вы думаете, это подходящий наряд для фотосессии в такую погоду?

Платье было довольно легкое и, надев его, я поняла, что моя радость от тепла на улице была несколько преждевременной. К тому же в окно застучал небольшой дождь.

– Самый подходящей наряд для такой молодой рыжей девушки как вы – наряд Леди Годивы: длинные волосы как у вас, едва скрывающие…

– Вы что себе позволяете?

– Простите, увлекся художественным образом. Ваши распущенные рыжие волосы до бедер напоминают мне Леди Годиву.

– А вы мне – индейца, который впервые попал в цивилизованное общество, но я этого не говорила. Держите такие ассоциации при себе, моя просьба ясна?

– Яснее некуда.

И почему он все улыбается?

Дэниел взял фотоаппарат. На мой вопрос почему все происходит так несерьезно по сравнению с настоящей фото-студией он ответил, что просто хочет посмотреть на меня в образе, а серьезная работа будет потом. Это объяснение прозвучало не слишком удовлетворительно, но возможность примерить на себя образ суровой богини уже меня раззадорила.

Мы вышли на задний двор.

– Встаньте сюда, Джинджер, – Дэниел показал чуть поодаль от себя, – прекрасно. Поднимите руку как будто вы замахиваетесь на врага.

Порыв ветра взметнул мои волосы вверх. Видимо на это Дэниел и рассчитывал. Получилось, наверное, очень угрожающе.

– А теперь сядьте на землю.

– Я же замерзну! – попыталась возмутиться я.

– Не бойтесь. Я дам вам горячего кофе после съемок. Или вина, как пожелаете.

– Только кофе! – настояла я.

– Хорошо. А теперь сядьте на землю и подберите колени.

Я послушалась. Он сделал еще несколько снимков. Признаться, я немного начала замерзать.

– Пойдемте выпьем кофе.

Я с радостью согласилась. Мы пошли в дом. Пока Дэниел готовил кофе – запах жареных молотых зерен распространялся по всему дому – я, сняв подмокшее платье и укутавшись в плед, сидела в кресле у электрического камина в гостиной.

Наконец Дэниел принес на подносе большую белую чашку, от которой шел сильнейший аромат и поставил на кофейный столик передо мной. Помимо чашки на подносе стояли изящный белый молочник и сахарница.

– Извините, я забыл сколько сахара вы предпочитаете.

С помощью щипцов я положила в чашку три куска сахара и, размешав, попробовала хлебнуть. Оказалось горячо. Я добавила немного молока, но это не очень помогло.