– Ах, зачем же ты вышел? Ведь я не велел!

– Брат, не мог я смотреть, как терзают тебя.

И оставить не мог. Пленниц им не найти… –

Разозлился Катрус и Ивашку велел

Плёткой сеч, пока пленниц не выдаст; потом

К лошадям привязать и на части порвать.

Но Ивашка терпел, ничего не сказал,

Только ворот рубахи от боли изгрыз.

– Всё молчишь? Ну, так брата сейчас разорвём! –

И Катрус приказал два конца обрубить,

Что держали верёвки. И вмиг два ствола

У берёз распрямились, ветвями шумя,

И повис Тихомир между стройных берёз,

Над толпою татар, словно сокол взлетел.

Напрягали берёзы верёвки; из плеч

Руки вырвать хотели они кузнецу.

Но, всю силу собрав, претерпел Тихомир,

Лишь зубами скрипел. Крикнул брату тогда:

– Брат, терпи до конца! Нет другого пути!..

– Вы – рабы! – закричал тут Катрус на него. –

Вечно быть вам рабами великих татар!

Это наша земля! Мы – хозяева здесь!

Сколько сверху ты видишь – всё наше вокруг!

– Врёшь! – вскричал Тихомир. – Не хозяин ты здесь!

Мы вдвоём отобрали всё, что ты собрал

Вместе с войском своим… так и будет всегда! –

Разозлился Катрус и сказал кузнецу:

– Что ж, тогда посмотри со своей высоты

Как погибнет твой брат! – а потом он дал знак,

И стегнули татары буланых коней;

Разлетелись те в стороны ветра быстрей.

Натянулись верёвки, на миг напряглись

И порвали Ивашку. Так он и погиб.

– Ты мальчишку сгубил! – закричал Тихомир. –

Только вместо него встанет сотня других!

Сколько душ православных сюда притекло,

На Ветлужскую землю, к Ветлуге реке!

И поток этих душ всё бурливей, сильней.

Разве может хоть кто-нибудь этот поток,

Эту реку священную остановить?

Никогда! Никогда! Слышишь ты?! Никогда!!! –

– Что ж, – ответил Катрус. – Вижу, мало тебе

Двух берёз. Есть и крепче деревья в лесу. –

И велел он спустить Тихомира с берёз,

Да два дуба согнуть и к дубам привязать.

Между тем воротились татары назад,

Никого не сыскав, и следов не найдя.

А Иришка в то время вернулась к холму.

Долго шла она берегом тихой реки,

Но одна уходить не хотела. Тогда

Стала ждать, что вот-вот и Ивашка придёт

С Тихомиром. И долго стояла, ждала.

Ни назад не решалась идти, ни вперёд.

А потом повернула обратно она,

Чтобы ей из укрытия лишь посмотреть:

Где Ивашка; ушли ли татары совсем,

И куда подевался её Тихомир.

Так вернулась она, и к холму подошла

В это самое время, когда приказал

Тихомира к дубам привязать злой Катрус.

Слышит: крики татар не умолкли ещё

За холмом. И решила подняться на холм,

Притаиться вверху над обрывом, в кустах,

Посмотреть: где Ивашка, и где Тихомир.

Поднялась, видит: трупы повсюду лежат,

А внизу под холмом, где татары толпой, –

Между согнутых двух преогромных дубов

На верёвках привязан её Тихомир.

Сердце тут у Иришки зашлось и она

Пошатнулась, едва не упала без чувств.

Крикнуть вдруг захотела ему, чтобы он

Мог увидел её перед смертью своей,

Только встала она во весь рост и едва

Рот раскрыла, чтоб крикнуть, как видит: дубы,

Что клонились друг к другу, встряхнули свои

Кроны, страшно, со крипом; взлетел Тихомир,

И его меж собой поделили дубы,

Всё качаясь, и кронами дружно тряся.

Застонала Иришка. Услышали стон

И татары. Да к ней на конях понеслись.

Лишь увидела их, развернулась она

Да к обрыву, к кустам побежала скорей,

Чтобы прыгнуть с обрыва в Ветлугу-реку,

Жизнь ей стала – ничто: только б в плен не попасть.

Но едва подбежала к обрыву она,

Обвалился у края песок под ногой;

Вниз она полетела; конец же косы

Зацепился за толстый сучёк у куста,

Что на самом обрыве над бездною рос.

А коса у Иришки два раза была

Вокруг шеи обвита. Она на косе

И повисла на этом крутом берегу,

Над обрывом реки. От удара коса

Шею ей надломила, и смерть к ней пришла.