Туаки осекся. «В конце концов, – подумал он, – не скажешь же Мико, что в темноте боязно». Он вглядывался в мрак, окутывавший остров. Смутно виднелась только белая полоска пены там, где море набегало на берег. Подумать только: идти туда одному! Бр-р! Он глотнул.

– Хорошо, Мико, – сказал он, – я пойду.

– Ну вот и молодец! – сказал Мико. – А я поднимусь наверх и попробую разжечь костер.

И он пошел к причудливо вырисовывавшемуся на вершине холма дереву. Туаки стоял на месте до тех пор, пока не смолкли шаги в густой траве. Потом начал уговаривать себя: «Да ничего страшного здесь нет. Посмотреть вон на сторожей, ходят себе всю ночь напролет, кругом ни души, а ничего с ними никогда не случается». И он решительно затрусил в обход острова и почувствовал большое облегчение, услышав вскоре голоса; тогда он умерил шаг и подошел к мальчикам с таким видом, будто прогуливаться по острову ночью для него плевое дело.

Мико заметил девочку по белому платью. Он подошел и сбросил на траву охапку мокрых щепок.

– Ну, как ты тут одна, боялась? – спросил он.

– Немного, – созналась девочка, и в голосе ее послышалось облегчение. – Я боялась, что вы меня здесь бросили.

– Ну что ты, – сказал Мико, – мы бы такого не сделали.

– Этот рыжий на все способен, – возразила она.

– Теперь тебе придется кое-что нам пожертвовать, – сказал Мико.

– Что? – спросила она, и голос ее зазвенел.

– Тебе прядется расстаться с парой страничек Джеймса Стивенса, – сказал он, – костер надо разжечь, а у меня бумаги нет. Тут под деревом есть немного сухой травы, и можно наломать веток.

Он встал во весь рост и, взявшись за ветку боярышника, потянул к себе.

– Нет, нет, – забеспокоилась она, – пожалуйста, не трогай дерево.

– Да почему? – спросил Мико.

– Это не простое дерево, – сказала она.

– Опять волшебницы? – спросил, смирившись, Мико.

– Все здесь говорят, что если его тронуть, то с тобой случится несчастье, – ответила она.

– Может, все-таки они на нас не рассердятся, если мы сломаем несколько веточек, – сказал Мико.

– Нет, не трогай его, – настаивала она, – у меня в книге есть одна или две чистые странички, сейчас я тебе дам.

И она нагнулась, чтобы вырвать их. В темноте Мико отчетливо представил себе, как ее тоненькие пальцы шарят в книге. Он снова встал на колени и протянул руку. Ее пальцы коснулись его руки, и он взял смятые странички.

Когда подошли остальные, костер уже пылал. У Мико на такие дела были золотые руки. В его набитых всякой всячиной карманах, среди рыболовных крючков, веревочек, медных монет и прочей ерунды, всегда хранились одна-две спички.

Что касается топлива для костра, то вклад Питера и Томми оказался до крайности ничтожным.

– Такая темень стоит, – сказал беспечно Питер, – надо иметь глаза, как у мухи, чтобы что-нибудь разглядеть при таком освещении.

– Слава Богу, ты, кажется, не очень надрывался и не портил себе зрение, – сказал Мико, – а то страшно подумать, что бы стало с миром, если б он лишился твоих глаз? С тем, что у нас есть, мы и десяти минут не протянем.

– Друг мой, – сказал Питер, вытаскивая из кармана отцовский рыболовный нож (это был всем ножам нож. Он мог выпотрошить любую рыбу и отрубить ей голову, в случае крайней необходимости мог выполнять роль остроги, а также открыть лимонад или, что еще существеннее, вытащить пробку из бутылки с пивом – необходимой принадлежности каждой рыбалки), – вот тебе дерево и вот тебе нож. – И он дотянулся до ветки и повис на ней.

– Нет, нет! – закричала девочка, вскакивая на ноги и протягивая к нему руки. – Не делай этого. Ты сам не знаешь, что может случиться.