– Насть… – Дронов вздохнул. – А без трости ты сейчас ходить можешь?

– Честно? – Сыщица согнала с лица улыбку и поморщилась. Бросив трость на стол, облокотилась о его край. – Нет. Только если за стеночку держаться. Тебе врать не буду – сейчас даже сидеть очень трудно. От постоянной боли тошнит, ем через силу. Но не забивай голову, со мной подобное уже пару раз бывало. Жива, как видишь, и работаю. О себе лучше думай, а еще лучше – о Саше. Чтобы с ней такого же не случилось. Вы же отправляетесь утром?

– Да, до рассвета. Собираемся у главных ворот. Горшков обещал проводить немного.

– А я вот не смогу… – Настя виновато опустила взгляд и постучала ногтем по столешнице. – Прощаемся сейчас, значит… Что ж… Ну-ка, подойди ближе. – Она неожиданно вскинула голову и улыбнулась уголками губ. Линзы очков отражали золотистый химический свет, и Дронов не видел ее глаз.

– Хм… – Капитан удивленно вскинул брови, но послушался – встал, обошел стол и склонился к девушке. – Ухо для сообщения секрета подставить?

Вместо ответа Настя вдруг, охнув от боли в ноге, резко поднялась из кресла, обхватила Николая руками за шею и… без всяких изысков поцеловала в губы. Не ожидавший такого драгунский офицер почти машинально ответил на поцелуй, привлек было девушку к себе, но тут же ощутил, как ему в грудь упирается узкая Настина ладошка, и отступил, приводя мысли в порядок. Сыщица же плюхнулась обратно на мягкое сиденье и широко улыбнулась своей обычной злодейской ухмылкой, заставив Дронова невольно сделать еще шаг назад. Пару раз глубоко вздохнув, пояснила, не переставая улыбаться:

– Можешь считать это авансом. Для скрепления нашего долговременного и постоянного сотрудничества кормить тебя ужинами считаю уже недостаточным. Вернешься живым и привезешь Сашу невредимой – поговорим о дальнейшем. Хороший стимул вернуться, а? – подмигнула девушка.

– Только поэтому?

– Ну, еще ты мне нравишься. – Настя с невинным видом всплеснула руками. – Кому другому на твоем месте предложила бы четыре свежих рецепта яичницы и сдобрила бы новым сортом пельменей каждый вечер на протяжении месяца. А тебе – вот так. Доволен?

– Полегчало, – признался Николай, улыбаясь в ответ как дурак. – Потому что ты мне… Черт, да у тебя кровь!

Правая штанина серых брюк девушки и в самом деле стремительно пропитывалась темной влагой на бедре – это было заметно даже в неверном свете единственной лампы.

– Да, переборщила, – грустно признала сыщица, откидываясь на спинку. Теперь офицер заметил и капельки пота на ее лице, явно вызванные не поцелуем. – Рана открылась, видимо… Но ты же мог увернуться, и вышло бы глупо… – Она болезненно кашлянула в кулак. – Ладно, сейчас Саша придет, заново бинт наложим…

– Давай лучше я… – Дронов подался вперед.

– А ты иди. – В голосе Насти звякнули стальные капральские нотки. Она села прямо, тяжело опираясь на подлокотники. – Выспись перед отбытием. В следующий раз, даст бог, увидишь меня через месяц, здоровую. Главное – чтобы вы все вернулись живыми и с успехом, а уж я-то поправлюсь…

Николай беседовал с часовым, стоя у караулки, когда на ведущей к воротам улице показалась запыхавшаяся стажерка. Придерживая шляпку и ремень сумки, она подбежала к отряду и попыталась что-то сказать Дронову, однако не смогла, задохнувшись.

– Сперва переведи дух, – посоветовал капитан, отметив, что кобуру с револьвером Настина ученица все же перевесила на пояс.

– У… угу… – Саша с минуту тяжело дышала, глядя на мужчину снизу вверх большими, широко распахнутыми глазами, потом сглотнула и выдавила: – П… пр… простите… пожалуйста! За опоздание!