– Эта «баба» называется Рожаница, древнее славянское божество.

– Да хрен с ней, как она называется. Ты вот что послушай. Говорят, она до сих пор в лесах где-то стоит. Только ее не видел никто. Потому что мужики эти, – Серега кивнул на Семеныча, – схоронили бабу свою, и всякого, кто про нее пронюхает, кончают лютой смертью. Ты думаешь, отчего они все не передохли при нашей-то жизни? Идолище поганое помогает. – Серега заржал. – Такая вот местная легенда.

Семеныч насупился:

– Чего брешешь человеку? Нет никакого идолища.

Серега снова захохотал:

– Да брось ты, Семеныч, я же так, в шутку. Ну, вздрогнули…

Первый «Немирофф» опустел, бутылка отправилась под стол. Принялись за второго.

– Ты бы не шутил так, паря, беду накличешь, – едва ворочая языком, произнес Семеныч. – Места у нас и точно непростые. Идолища-то нет, поди, сгнило давно, если и было когда. А странности происходят… Колодец-то и правда имеется, – покосился на Степана, приложив палец к губам, – только тс-с… Еще бабка моя рассказывала…

Степан напрягся. Чутье подсказывало, что за словами и Сереги и Семеныча скрывается что-то действительное. Слишком широко распространились легенды. Обычно всякая чертовщина оседает в тех местах, где зародилась, – городских жителей мало впечатляют побасенки про леших да домовых. А тут наблюдается явное смешение культурных пластов.

Впрочем, это только на руку. Если легенда известна всей округе – будет не сложно создать декорацию, чтобы предъявить «клиенту». Наверняка найдутся «очевидцы» – народ в глухомани к зеленому змию привычный, стало быть, идеи разные мозги кипятят… Стакан поднеси, такого порасскажут…

– Где-то на границе леса, – продолжал Семеныч, – вырыт колодец. Он не огорожен срубом, яма ямой. И даже не слишком глубокая. До дна можно длинной палкой достать.

– Да ладно тебе на ночь байки рассказывать, – Серега уже клевал носом, – лучше айда на боковую.

– Это-о не байки, – страшно прошептал Семеныч. – Говорят, колодец не стоит на месте, а каждый год перемещается.

– Откуда же ты знаешь, что он перемещается, если его никто не видел?

– Дурень, люди-то в разных местах пропадали… Подойдешь, он и затянет. Да что я перед тобой… – Мысли хозяина дома все больше путались.

– Пошли спать, батя. – Степан подхватил Семеныча под мышки. – Куда тебя?

– Туда, – вяло махнул Семеныч в сторону второй комнаты. Дверь открыта – в просвете виднеется кровать.

Степан дотащил обмякшее тело до койки. Едва скрипнули пружины, Семеныч захрапел.

Серега уже взгромоздился на печь – видимо, был менее пьян, чем казалось.

– Эх, бабыньку бы… – посмотрел на Степана и осклабился. – Не бойсь, к мужикам равнодушен. Давай сюда.

– Слушай, Серега, а ты очень хочешь спать?

– Угу, а че?

– Я вот надумал предложить тебе одну работенку. Она хоть и пыльная, но вполне законная и, главное, денежная – баксов на двести. Только язык должен держать за зубами. А поутру вытащишь колымагу и сразу уедешь.

– А что делать-то?

– Колодец рыть, Серега. На самой кромке леса.

Серега тупо уставился на новоявленного работодателя:

– Не понял?!

– Чего не понял-то. Одно дело побасенку какую-то принести в альма-матер, а другое – исследование, подкрепленное фотографиями местного мракобесия. Есть разница, как считаешь?

Серега уловил шкурную мотивацию.

– Ну ты и жучило… Ладно, согласен. Только деньги вперед.

– Пятьдесят – до, сто пятьдесят – после, – отрезал Степан.

– Ладно, по рукам.

Они потихоньку выбрались из дома, задобрив пса загодя припрятанным Степаном кусочком сала. Заглянули в сарай и, прихватив лопаты и пару ведер, отправились на «поле чудес»… Две темные фигуры, освещенные луной.