На сей раз любимое тонизирующее средство трудоголиков плескалось в сине-белой кружке, имевшей странную форму: будто сразу после изготовления кто-то взял ее, еще мягкую, и несильно сжал. На изогнутом боку красовалась надпись: «Мои друзья ездили в Вену, и единственное, что они мне привезли, – эта бракованная кружка!». Валери улыбнулась. Она сама притащила Максу этот сувенир, когда вняла просьбам матери и слетала с ней в Европу на пару дней, просто чтобы развеяться. Эвершед дня три наигранно ныл и уверял, что Валери его бросает. Она привезла эту кружку, и Макс был счастлив.

Или не был? Что для него все эти кружки и ее ненавязчивая забота? Он же актер, лицедейство у него в крови.

Рассердившись на себя, Валери громко спросила:

– И какая это по счету?

– Привет! – Макс улыбнулся. Если бы каждый раз, когда он улыбался для нее, у Валери останавливалось сердце, она была бы уже пару триллионов раз мертва. Улыбки Макс раздавал чаще, чем автографы. – Как всегда, вовремя.

– А ты, как всегда, не отвечаешь на вопрос.

– Конечно. Налить тебе чаю?

– А где твоя вездесущая прислуга?

– Ловит Адриана, я полагаю. Скверный мальчишка с утра капризничает.

– Валери-и-и-и!!!

Скверный мальчишка, о котором шла речь, действительно, вел себя из рук вон плохо. Воспитанные дети не прыгают с разбега на спину отцовским ассистенткам. Хорошо воспитанные ассистентки должны ругать невоспитанных детей. Валери рассмеялась, выполнила несложный маневр – и Адриан с ее спины переместился на руки, обнял за шею и прижался. От его темных, как у отца, волос вкусно пахло немудреным детским шампунем.

– Привет, цыпленок. Ты хорошо себя вел?

– Ты же знаешь, что он вел себя из рук вон плохо, – сурово начал Макс, изображая добродетельного родителя.

– Ты приехала! – не обращая внимания на ворчание отца, завопил Адриан прямо в ухо Валери. Она невольно поморщилась. – Как здорово! Ты обещала мне рассказать все подробно! Ты расскажешь?

– Конечно, цыпленок, но не сейчас. – Валери взъерошила Адриану волосы. – У твоего папы прямой эфир в утренней передаче, так что мы должны ехать.

– Но вы ведь вернетесь? Вернетесь, пап? Да? И мы пойдем есть мороженое? Ты обещал!

– Какая милая сцена.

Валери обернулась, покраснела, мысленно проклиная свои щеки за мерзкую способность наливаться предательским румянцем при любом удобном случае, и поспешно ссадила Адриана на пол.

– Доброе утро, миссис Милборроу.

Не отвечая, Шеррин прошла мимо Валери, как будто та была предметом мебели, и сухо чмокнула Макса в щеку.

– Ты опять уезжаешь рано, дорогой?

Как же Валери ненавидела это ее небрежное «дорогой»! За фальшь, за умение сказать это точно когда нужно и более всего – за право это говорить.

– Мы вернемся к обеду. – Макс разговаривал с женой гораздо теплее, чем она с ним. – Вечером у меня запланирована пара мероприятий, но в середине дня есть свободное время.

– Как мило, что ты решил потратить его на семью.

– Шеррин, – предупредил Макс, – не начинай.

– А что? – она поджала губы, подошла к кофеварке и сунула чашку под краник. Вся спина Шеррин выдавала холодное негодование. – Разве это не так, Максим?

– Поговорим об этом после, – с нажимом произнес Макс.

– Пойдем посмотрим, какие мне папа привез игрушки? – Адриан настойчиво потянул Валери за руку – в сторону детской.

– Пойдем. Только на пару минут.

Позорное бегство, учитывая то, что сама она эти игрушки для Адриана и выбирала. Вместе с Максом, конечно, который никогда не отказывался ходить по магазинам, когда это касалось сына. Если же Валери требовалось платье или что-то в этом роде, и при том она не желала упускать из виду Эвершеда, то он входил следом за ней в магазин, садился на ближайший стул и засыпал. Как в самолете. Может быть, в магазинах Макса тоже укачивало.