– Пошли.

– Ну уж нет, – вспыхивает всё та же Лизка. – Ты и представить не можешь, сколько сил я потратила на то, чтобы её хоть как-то по кусочкам собрать!

Хмурый взгляд исподлобья. Повторяет со сталью в голосе, обращаясь ко мне:

– Я сказал «пошли».

– Твою мать, Верховцев! – в противовес моему молчанию, не унимается подруга. – Ты вообще сегодня женился! Кто ты теперь такой, чтобы за неё что-то решать!?

– Тшш, – демонстрирует жест «заткнуться». Продолжая нарочито тихо: – Ты вообще одна из главных причин, которая неминуемо привела к краху моей жизни. И если когда-нибудь я тебя ненароком прибью-меня оправдают, сославшись на состояние аффекта. Да и муж твой, после, скажет «спасибо», наконец-то вздохнув с облегчением.

Пользуясь возникшей вокруг тишиной, подносит телефон к лицу, проговаривая бесстрастно: – Ковалев.

И я, морщась, слышу гудки.

– Добрый, – размеренно излагает Верховцев. – В отделении? Скоро подъеду. Да. ЧП.

– Дим, занимайся своими делами, – проговариваю устало. – Со мной всё нормально.

– Я вижу, – кривится в ответ. -Поехали. Нас уже ждут.

– Вест…, – обиженно вставляет подруга, наблюдая, как я поднимаюсь с дивана.

– С ним бесполезно спорить. Ты же знаешь. Спасибо тебе за всё. Я доберусь домой сама.

– Я тебя люблю, – проговаривает, надув губы. – А Димка придурок. Он и сам это знает. Готова поспорить.

Холодный взгляд, обращённый в её сторону, мог бы остудить любого. Да только не Лизку. Эта вредная девчонка, напоследок, показала ему ещё и язык.

– Пока, – улыбаюсь, бросая в ответ. И тут же ретируюсь, обнимая себя руками. Иду молча, смутно понимая, как дальше быть.

***

В приемном покое нас задержали совсем ненадолго. Врач вел разговор очень сдержанно, то и дело, бросая взгляд на Верховцева. Того, что сидел на стуле в углу: разодетый в шикарный костюм; ослабив галстук на белой рубашке; периодически смотря на часы; сцепив ладони до белых костяшек.

– Дмитрий Андреевич, вы же не против, если я оставлю Анжелику здесь на несколько дней? – спрашивает Верховцева, непосредственно минуя меня.

– Только за, – кивает бесстрастно. – Делайте всё необходимое, чтобы привести её и ребенка в порядок.

– Я так и думал. Спасибо. Что ж, – обращается ко мне.– Пройдёмте со мной. Я покажу палату и дам вам сменную одежду, чтобы переодеться. Капельницу и необходимые уколы поставим сейчас. Ночью отдохнёте как следует, а с завтрашнего утра повторим анализы, и я буду лучше видеть картину.

Подоспевшая медсестра выполняет инструкции, пропуская вперёд. Проводит в комнату, где я могу сменить платье на некий свободный халат. Уточняет по пути у Димки, цепляя взглядом отблеск кольца:

– Вы муж?

Грузно выдыхает, царапая взглядом, проговаривая неоспоримо:

– Выполняйте свою работу. Обойдемся без лишних вопросов.

– Конечно, – спохватывается, пряча глаза.

Процедурная. Несколько болючих уколов. И одиночная, так и хочется вымолвить, «камера». Хотя нет, палата. С нормальным ремонтом и даже наличием санузла.

Он вошёл, удосужившись спросить разрешение. Глупо, конечно, учитывая то, что меня уже пригвоздили к кровати, не позволяя особо то шевелиться. Разговора не избежать. Оно и понятно. Только кто начнёт? И чем его поддержать?

Рефлексивно кладу свободную ладонь на живот. Ощущая под пальцами лёгкий пинок. Усмехаюсь, притягивая вопросительный взгляд.

– Она проснулась, – поясняю неловко.

– Я не был в курсе пола, – проговаривает отстраненно, привычным жестом взлохмачивая волосы. Заносит руку вперёд. Отдергивая назад. Закусывает в нерешительности губы, произнося настороженно: – Можно? Кусь, это и мой ребёнок…

Отворачиваюсь, ощущая, как по щекам бегут слезы. Проговаривая едва слышимое «да».