– Дальше дороги нет! – сказал механик Андреенко. – Мы у развилки, всю дорогу занесло, – он с тревогой взглянул на командира батальона Кузнецова, стараясь угадать ход его мыслей, с силой открыл заледеневший люк и выпрыгнул из машины.

– Ничего не видно, – прокричал он в пустоту. – Сплошные заносы.

Солдаты напряженно притихли, дожидаясь приказа. Светало…

– Приказ: всем из машин разгребать путь. Иначе увязнем по уши, – Кузнецов взял в руки маленькую лопатку, и сам стал откапывать танк.

Все повыскакивали из машин и принялись, кто, чем мог, счищать сугробы. Механик пробовал сам нащупать путь. Они счищали снег, не покладая рук.

Кузнецов прикладывал максимум усилий. Когда бросил лопату слева от себя в грузовик, заметил, что руки у него дрожали. Он вспомнил Нину: «Как бы мне хотелось сейчас обнять и поцеловать эту замечательную женщину!» Он достал планшет и стал чертить путь.

– Поворачивай вправо. Через час езды будет населенный пункт, – сказал Кузнецов механику, вместе с кем разглядывал карту маршрута. – Мы первые, за нами следует весь дивизион.

– Так точно, – Андреенко сел за руль бронетранспортера.

Узкая колея заметно расширилась, и можно было различить следы проезжавших машин. Бронетранспортер тронулся с места медленно и лениво. Завывание бури слышно было сквозь гул мотора. Ураган длился трое суток.

Никто не получил серьезных травм кроме синяков, оставленных веревками и ушибов от падений на корку наста. Все колени покрылись запекшейся кровью. Солдатский неприкосновенный запас из продуктов питания был цел.

– Дивизия пополнилась людьми и техникой, – докладывал Кузнецов на заседании штаба. – Накануне наступления в нее влилась большая группа местных партизан. Стало известно, что в Могилевской области действовали около пятидесяти тысяч народных мстителей. Войска установили с ними связь. Партизанские отряды более четырех тысяч человек базировались в лесу около деревни Барсуки. Здесь же находилось несколько тысяч мирных жителей.

– Гитлеровцам удалось блокировать лес, – докладывал один из бригадиров разведчиков, старший лейтенант Немирчий.

– Людей необходимо спасти, – приказывал Коновалов. – Приказываю саперам прочесать местность.

Подполковник рассказывал то же самое санчасти, куда он заходил периодически и узнавал о самочувствии Нины. Санчасть последовала впереди всех.

Они помогали тем, кто падал. Раненых они оставили долечиваться в госпитале, которых переправляли на большую землю в машине.

Тех, кто попадал под автоматную очередь, поднимали на телегу, тут же перевязывали, и везли с собой до ближайшего населенного пункта хоронить.

Нину Кузнецов перевез окружным путем на машине, а потом долгое время она лежала в телеге. Когда дня через два ей стало легче, и рана перестала сочиться, она сошла с телеги и пошла пешком. Идти было очень тяжело.

– Старший лейтенант Мельченко, приказываю, не отставай, – часто повторяла Катя, хотя сама еле двигалась из-за постоянного снегопада.

– Так точно, санинструктор Серебрянникова, вперед ша-а-агом арш. Шире шаг. Левой, левой, – Нина смеялась и, кутаясь в шинель и шапку ушанку, ускоряла движение вперед, слегка прихрамывая.

В декабре сорок третьего пятеро партизанских разведчиков переправившись через Днепр, вышли в районе деревни Обидовичи. Им помогли связаться со штабом партизанского движения, который располагался под Гомелем.

– В районе Барсуков находится фашистская часть с танками и пулеметами, – доложил партизан Томашов.

– Они готовятся к наступлению, – подтвердил разведчик Чистый.

– Оставайтесь в дивизии, будете с нами воевать, – предложил командир Кувшинников.