– Газировку пьём. – Его бухие глаза подсказали тупоголовым ментам, что мы в канистру пьяные, на что они попросили предъявить документы.
Ширган показал свой паспорт и объяснил что мы с ним и всё под контролем. Мусора, предварительно обыскав нас, и удостоверившись в том, что мы не преступники, с недовольными харями отпустили, так как ни мелочи, ни чего другого у нас не было. Бомжи, одним словом.
Когда менты свалили, Ширган завалился на бок и, устроившись поудобней как младенец задремал на асфальте. К тому времени мы уже ушли, но не далеко. Сев на лавочке, к нам прибежал непонятный мужик средних лет:
– Слушай, братан, дай закурить, а?
– Я не курю, бля.
– Ну, может, мелочи дашь?
– На хуя?
– Ну, сигарет себе куплю.
– Нету, только десятки.
– Бля, брат, ну дай десятку, а? А я тебе зажигалку «Zippo» дам…
– Бля, мужик, ты заебал уже! Я ж те сказал, что не курю!
– Ну, подумай, загонишь кому-нибудь…
– Мужик, со всеми вопросами и предложениями обращайся к моему другу, а от меня отъелись. – Я жестом показал ему, где лежит мой коллега по профессии – поглощению алкогольных напитков.
– Дружище, будь другом…
– Насри кругом. – Отозвался Олег.
– Дай сигаретку.
– Поссы на ветку. Иди на хуй.
– Ну, ладно тебе, ну дай…
– Я те сказал, иди на хуй!
– Ну, мелочи хотя бы, пожалуйста, брат.
– И-ди-на-хуй. – По слогам повторил мой друг.
Очевидно, мужик очень сильно хотел курить, поэтому продолжал клянчить, на что пьянющий друг попросил его пойти туда, где тот уже был…
Глава вторая
Эффект Руслана
На следующий день, мы неизвестным образом попали домой. Днём за мной зашёл друг. Я пригласил его в квартиру. Включили музыку и разговорились. С час всевозможные темы для разговоров закончились и мы замолчали.
В непробудной тишине я сообщил:
– Бля, как скучно без бухла и тёлок, да?
– Ага. Щас бы выебать кого-нибудь.
– Не, я лучше бы бухнул.
– Почему?
– Потому что хочу квасить, а не ебаться.
– Логично.
– Ага, логично.
– А, я бы всё-таки лучше потрахался.
– Почему?
– Ну, потому что я уже три месяца ни с кем не ебся.
– Ну и чё?
– Чё значит «чё»? Представь себе: три месяца!
– Ну, а я с августа.
– Ха-ха…
– Чё ты ржошь?
– Наверное, уже на стенки бросаешься?
– Да, нет, вот месяца два назад порочил пару раз и всё, больше не охота.
– И даже сейчас?
– Да.
– Ну, как ты выдерживаешь, не понимаю.
– Хуй его знает… – Пожал я плечами.
– И с кем ты?
– Что?
– Ну, трахался.
– Когда?
– В августе, бля.
– А, эта с бабой с одной…
– Ну, неужели! А я то уже подумал, что с мужиком!
– Иди в пизду!
– Ну, понятное дело, что не с мутантом, с бабой с кем же ещё?! А с кем именно?
– Ты её не знаешь.
– Из Москвы что ли?
– Угу.
– И где вы?
– На улице. Мы с ней познакомились в электричке…
– Вы? Чё по кругу пустили что ли? – перебил меня друг.
– Бля, да нет! Я имел в виду – я с ней познакомился в электричке…
– Ну и?
– Чё и-то бля? Ну, она на меня смотрела так, что я начал возбуждаться. Спросил, как зовут, сказала Ира. Мы вышли в «Томилино», там зашли в какую-то лесопосадку, и тут-то овсё и началось…
– Чё?
– Ну, я засосал её, схватил за жопу всей пятернёй, она через штаны начала ласкать мой хуй. Потом я расстегнул ей лифчик…
– А, она чё без кофточки была?
– Да, не, я лапал её за сиськи, и чё то дёрнул случайно, он и расстегнулся…
– А, понятно.
– Ну, дальше и так ясно…
– Чё в рот дал?
– Да, не…
– А, чё тогда, раком?
– Бля. Ну, слушай, я прижал её к дереву спиной, хорошо что она в юбке была, правда в длинной, ну по пятки, знаешь такие?
– Угу.
– Ну вот, я и всунул ей.
– Понятно… – Ответил друг, и комната снова наполнилось омерзительной тишиной, которую разрывала тяжёлая музыка.
Мы сидели в предвкушении появления Руслана. Он нам позвонил и сказал, что хочет с нами курнуть. Мы озадаченно смотрели в окно, пытаясь засечь его обескураженное от каждодневных пьянок лицо и обыденную походку гомосексуального мальчика, которую он приобрел в результате дружбы и чрезвычайно близких отношений с Николаем, живущим на третьем этаже в нашем доме. Вступив с ним в контакт, он пытался скрыть их сексуальную связь и поэтому пытался не показывать своих чувств на людях. Но нас не волновала его личная жизнь и с кем он спит, так что его ориентация никак не смущала, нам от него нужно было только одно, и это стояло у него в шкафу и являлось предметом его гордости.