и получай по закону
справку с печатью о том,
что ты отпущен из дому,
и возвращаешься в дом».
«Раскин! Ответь для проформы,
или ступай себе на…
Трижды нам подняли нормы
по госзакупкам зерна!» —
выкрикнул кто-то, скрываясь
где-то в серёдке толпы —
«Я вон, пашу, надрываясь.
Баба, вон, вяжет снопы…
Как же нам выполнить этот,
трижды завышенный план?!
…Или опять от Советов —
кукиш, брехня и обман?!
Вновь продразвёрстка? Ответь-ка!
Снова придёт продотряд
и, как при Тимке и Петьке,
будет нас драть всех подряд?!»
«Кто это свару затеял?!
Кто это воду мутит?!
Кто там, о шкуре радея,
прячась за спины, вопит?!» —
Раскин, скрипя желваками,
взглядом буравит народ —
«Снова от вас «кулаками»
и «подкулачником» прёт?!»
Глякось, как распетушился!
Нас на «ура» не возьмёшь!» —
выкрикнуть кто-то решился —
«Что ж, ты никак не поймёшь,
что не осилить нам плана.
Нету в запасе семян!
Или рождён ты по-пьяни,
или же, попросту, пьян?
Или ты, Раскин, зараза,
ночь перепутал и свет?
Хлеб не растёт по приказу!!!
Вот тебе Вешек ответ…»
(октябрь 2017 г. СПб)
Голодомор
(1932 – 1933 г.г.)
1
В осень дожди зарядили…
Сеяли в грязь, как могли.
Люди по полю ходили
в жиже, не чуя земли.
А в октябре потеплело,
словно по-летнему, вновь…
Вырвалось, зазеленело
всё, что посеяли… В кровь
были истоптаны ноги…
Вешки свалил ревматизм…
Люди, конечно, не боги
но, проявив героизм,
сами решили засеять
землю зерном яровым…
…Чтобы жила мать-Расея
хлебушком не дармовым…
Сделали доброе дело —
тут же ударил мороз.
Всё, что взошло – почернело…
…Люди жалели до слёз
то, что зазря погубили,
следуя воле ЦК,
столько зерна… Подрубили
власти тогда мужика
тем, что, не зная порядка,
гнали скорее пахать…
Сеять? Лишь по разнарядке…
А на природу – начхать!
Снега почти не видали
этой зимою поля…
Люди почти что рыдали —
мёрзнет родная земля
вместе с зерном, что весною
было б залогом того,
что им не станет виною
самоуправство… Его
больше всего и боялись…
Раскин узнает – каюк!
И, однозначно, не жалясь,
быстро отправит на юг…
Нет!
Не России…
Таймыра!
Заступ вострить в мерзлоте…
…Даже лихие задиры
разом заткнулись… А те,
кто против воли района
сеял весенний запас,
дома сундук похоронный
перебирали не раз…
2
Влаги полям не хватило.
Всюду проплешины прут
там, где зерно не всходило.
…Попусту траченный труд
стал основанием чётким
органам НКВД —
Вешки принять в разработку
по саботажу… Везде,
в каждой избе и сарае
шорох такой навели…
…Дескать, крестьяне скрывают
хлеб у себя… Как могли
люди, спасаясь, бежали —
кто в города, кто в леса.
Тех, кто остался, прижали
так, что полезли глаза…
Тридцать расстрелянных… Сорок —
на эшелон, и в КарЛАГ.
…И, никаких оговорок!
Всех припечатали – «враг»!
На яровые прислали
в Вешки худое зерно…
Где его, черти, держали?
Было подгнившим оно…
Сеяли и матерились
в поле тогда мужики:
«Всё! До портков разорились!
Всё! Ни кормов, ни муки!»
Засуха грянула разом…
Пекло такое пришло —
хуже чумы и проказы…
…Словно всемирное зло
вырвалось скопом из ада…
«Где Ты, Господь? Отзовись!
Дождика! Дождика надо!
Господи, Боже, явись
и пожалей нас, убогих,
сгорбленных в тяжком труде…
…И позабывших о Боге
в этой нежданной беде…
Господи! Ты ж, милосерден!
Видишь страданье людей!
Сохнут и небо, и тверди…
Дай же нам, Боже, дождей!»
…Небо немое молчало,
солнце палило хлеба…
Это и стало началом
голода… «Видно судьба
нам подыхать… А, селяне?» —
люд потихоньку ворчит —
«Кто нас схоронит? Помянет?
Что же, район-то, молчит?»
Но не явилась подмога
к жителям Вешек тогда…
Ни от уснувшего Бога,
ни от властей… А беда,
знамо, одна не приходит —
люди не зря говорят.
Был уж октябрь на исходе…
В Вешки пришёл продотряд
в сопровождении роты
вооружённых солдат.
… Остановили работы,