В свободное время она собирала девушек в девичьей, где они занимались вышиванием парадных одежд и покровов. Обычно Неждана не принимала в этом участия, но, сдав Закире с рук на руки «смоленский дар», через день пришла в девичью, получила, как и все, урок от Закиры и молча принялась расшивать жемчугом праздничный нагрудник для конунга Олега.

Девушки обычно распевали песни или слушали старинные сказания, но в тот вечер все с любопытством принялись расспрашивать Инегельду. Она отвечала с готовностью, но кратко и застенчиво, а Неждана только слушала, за весь вечер не задав ни одного вопроса.

– Каково твое мнение? – спросила Неждана, когда домоправительница отпустила девушек.

– Она привыкла к беседам и совсем не так застенчива, какой старается казаться, госпожа.

– Может быть, просто еще не освоилась. Что-нибудь обратило твое внимание?

– Да, госпожа. Она утверждает, что ее подругой была хазарянка, которую потом убили даны. Но на нашем языке она знает всего несколько обычных слов, а песен не знает совсем. А ведь подруги обычно поют.

– И пляшут, – добавила Неждана. – Прикажи завтра девушкам плясать. Я не приду, пусть она сначала обвыкнется.

– Она действительно пляшет по-нашему, – сказала Закира следующим утром. – И пляшет хорошо: ее явно учила хазарянка.

– Присматривай за ней. И пусть девушки больше любопытничают.

– Да, госпожа, – поклонилась домоправительница. – Среди моих девушек есть германка из земли пруссов.

Неждана перестала лелеять свою ревность, стараясь не встречаться с Инегельдой. А источавший свежесть дар Смоленского князя освоился быстро, найдя и свое место в домашней иерархии, и подружек среди девушек. Вместе с ними она бродила по покоям большого дома – естественно, там, где дозволялось, – и Неждана была весьма удивлена, как-то застав Инегельду в одной из своих комнат, где хранились травы и коренья. Девушка внимательно разглядывала каждую травинку, то ли делая вид, что не замечает Нежданы, то ли и в самом деле увлекшись этим делом.

– Что ты ищешь?

Инегельда очень смутилась. До испуга. Залепетала, склонившись в поясном поклоне:

– Прости меня, госпожа, мне сказали, что через эти покои можно проходить. А я увидела травы и… Я не удержалась, прости меня, моя госпожа.

– Ты разбираешься в них?

– Немного, госпожа. Мой прежний господин, Эвальд, приказал своему знахарю обучить меня.

Неждана принялась доставать травы, листья и коренья, коротко спрашивая, что это, при каких недугах и как именно применяется. Инегельда отвечала коротко, только самую суть, ни разу не ошиблась, и Неждане это понравилось. Она ценила свое мастерство и давно хотела передать его тайны какой-либо сметливой девушке.

– Будешь мне помогать.

– О, благодарю тебя, моя госпожа. Я знаю, как собирать травы и как их сушить. Если позволишь, я бы хотела почаще бывать в твоем саду.

– Я скажу Закире.

Прошла неделя, но они не встречались, что было неудивительно на огромной усадьбе воспитанницы конунга. Неждана знала, что Инегельда целыми днями пропадает в саду и не только что-то там собирает, но и вскопала грядку под стеной. Естественно, с нее не спускали глаз, но даже самые наблюдательные не заметили в ее поведении чего-либо настораживающего.

А встретились они опять в тех же покоях, и Инегельда с торжеством продемонстрировала Неждане свои находки. А затем, вдруг смутившись, показала неяркий и ничем не примечательный цветок.

– Настой из этой травы ты подашь своему супругу в первую брачную ночь, моя госпожа, – потупившись, тихо сказала она. – И в награду получишь счастье, которого никогда не забудешь. И он – тоже.