– Наверное, в Митиленах тоже было бы хорошо, – растерянно улыбнулся Фаон. – Не знаю. Ведь тогда я чаще мог бы видеться с Филистиной.

– С кем? – нахмурилась Сапфо.

– С Филистинушкой, – спокойно пояснил Фаон. – Ведь это она выучила меня чтению, пению и всему, что умела сама. После моей доброй старушки Филистина – единственная для меня родная душа. Даже мысль о расставании с ней мне доставляет сильную боль…

Сапфо слегка покраснела, как если бы вдруг получила пощечину, и торопливо перевела взгляд на блюдо с гранатовыми зернами, сиявшими на солнце, как драгоценные рубины.

Почему-то в присутствии Фаона все вокруг, даже самые простые предметы, странным образом преображалось и становилось волнующе прекрасным.

Что? Получила?

Но какой нежности могла требовать к себе Сапфо, если все эти годы она почти не обращала внимания на взрослеющего Фаона? Признаться, она вообще вспоминала про существование сына маленькой Тимады только летом, когда занятия школы временно переносились в загородный дом на берегу моря. Да и то, когда Алфидия приносила к завтраку очень вкусное козье молоко.

Впрочем, Сапфо вдруг вспомнила забавный случай, как однажды – боги, ведь как будто совсем недавно! – Филистина вдруг объявила подругам, что сыну Тимады пришла пора обучаться грамоте. И она привела его в гимнасий для младших девочек, переодетого в женское платье.

Маленький Фаон, с белокурыми волосами до плеч и миловидным детским личиком, внешне почти ничем не отличался от своих сверстниц. Сапфо вдруг сейчас снова отчетливо увидела перед собой по-детски растерянное лицо Фаона, впервые попавшего в стены школы…

Подруги еще подшучивали над Филистиной: мол, она нарочно хочет сделать мальчишку похожим на Ахиллеса, который свое детство провел в женской колонии на острове Скирос, переодетым в женское платье. И это вовсе не помешало ему в свое время стать героем и навеки прославиться под стенами Трои.

Но на следующий день Филистина своего «второго Ахилла» в гимнасий уже не привела, а сказала, что лучше самолично будет учить мальчика грамоте и письму. Оказывается, Фаон слишком застеснялся своего наряда и особенно окружающих людей.

На протяжении этих лет Сапфо несколько раз вскользь интересовалась успехами сына Тимады, когда посылала деньги на его содержание. И Филистина с готовностью отвечала, что все в порядке, мальчик оказался смышленым и веселым, хорошо развивается.

Кажется, Филистина даже зимой нередко наведывалась в здешние края, чтобы отвезти Фаону игрушки или сладости. Ну и что с того? Ведь у Сапфо росла своя собственная дочь – Клеида, которая тоже требовала постоянного внимания, так что ее вовсе нельзя обвинить в излишней черствости.

Да к тому же Сапфо никто и не обвинял!

И все же… и все же Сапфо и понятия не имела, что Филистину и Фаона связывает такая глубокая взаимная привязанность. И сейчас это стало для нее не самым приятным открытием, задело за живое.

– Вот именно – ты сможешь и учиться, и одновременно видеться со своей учительницей, – подхватил тут же Алкей. – Ну, мой дружочек, решайся!

– Такие дела не решаются столь поспешно, – прервала Алкея Сапфо с непонятной для окружающих строгостью. – Фаона ждут в Афинах достойные во всех отношениях люди и его родной дед. И нет смысла вот так, наспех, обсуждать то, от чего может зависеть вся судьба человека. Сейчас не время для подобных разговоров.

– Ты как всегда права, мудрая Сапфо! – нисколько не обиделся Алкей, находившийся в бодром, приподнятом состоянии духа. – Сейчас вообще не время делать дела, потому что настала пора петь песни. Где тут у нас лира?