Где его подцепила Жанна и когда, точно теперь уже не важно. Но вцепилась она в него мёртвой хваткой.

Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что у меня не было шансов против неё. Тем более что я вообще не умела манипулировать мужчинами.

Да и теперь не умею.

Как-то по старой памяти и благодаря бабушкиному воспитанию, я странным образом всё ещё считаю мужчин прежде всего людьми, а не дичью и не кошельком или другим аксессуаром.

Впрочем, я отвлеклась.

– Эй! Але! Хьюстон, приём! Ты, подруга, там от счастья дар речи потеряла? – Жанна помахала перед моим лицом тонкой ладошкой, перебирая воздух длинными пальчиками с нечеловеческим маникюром.

Стерва глумливая.

– Нет. С тобой договариваться – себя не уважать. Я вызываю гайцов, и мы оформляем протокол, – сказала подсевшим от эмоций голосом и, развернувшись, направилась к себе в машину.

Чуть ли не бегом.

Слыша вслед и стараясь не реагировать:

– Малахольная, ты хоть поняла, что я тебе предложила? Вот идиотка!

Хлопнула дверцей и выдохнула.

Как же я её… Это уже даже не ненависть. Это у меня настоявшаяся, концентрированная и ядовитая нелюбовь. Разъедающая моё сердце. Мешающая дышать. Жить.

Всякий раз, когда я встречаюсь с Жанной, у меня трясутся руки и сводит челюсть. И до звёздочек в глазах хочется ответить ей в её стиле. Наотмашь. Безжалостно и хлёстко.

Но нужные слова придут позднее. Когда немного остыну и смогу собрать мысли в ком. Когда перестанет сжимать горло, и пелена спадёт с глаз.

Пока я дышала и приходила в себя, телефон в моей руке затрясся в припадке. Жанна вновь опередила меня. Стерва.

– Что ты опять вытворяешь, Лиза? – привычно и зло рявкнул бывший муж.

Такой уж у него темперамент. Взрывной. Вся жизнь на эмоциях. На грани. На разрыв. Без башки.

Кто-то в этом дурдоме должен оставаться разумным.

– Не ори на меня, пожалуйста. Я сейчас перешлю тебе видео с регистратора и нашего разговора с твоей женой. Ты вначале разберись в ситуации, а потом начинай скандал. – как можно спокойнее начала я и продолжила тем же тоном, – перенаберёшь, когда полюбуешься. А я звоню в ГАИ.

– Стой! Лиз, не звони. Оформи сама этот протокол. Зачем тебе лишние хлопоты? Ты же разумная женщина, к чему нам вмешивать в наши разборки посторонних? Договорились? – сменил моментально тон Женя, добавляя в голос бархатистых оттенков.

Но слишком жгло у меня в груди, чтобы принимать разумные решения.

Я отключила вызов, недослушав, что ещё мне высказывает бывший. Объясняться с ним у меня не было сил. Говорить разумно тоже. А желание было только одно: больше не видеть и не слышать никого. Ни бывшего мужа, ни его жену, ни его маму.

Решительно вызвала сотрудников ДПС, переслала кино и, выключив звук на телефоне, отбросила аппарат на пассажирское сидение.

Закрыла глаза.

Во что превратилась моя жизнь? Как я дошла до этого дна, и что будет дальше?

Подняла расфокусированный взгляд на дорогу, на поток немытых машин, что серым московским днём равнодушно неслись мимо по своим срочным делам.

Повернула голову в сторону обочины, отмечая раскисшие газоны и собирающуюся рядом с бордюрами грязищу от них.

Зачем их вообще оставляют? Город – каменные джунгли. Закатать все эти газоны в асфальт, и всем будет лучше! И коммунальщикам, и автомобилистам, и пешеходам.

Раздражение не утихало в груди. Булькало там мерзкой жижей. Воняло. Затмевало разум ядом.

Я прикрыла глаза и постаралась расслабиться. Продышать негатив.

Вдох… Выдох…

Но куда там!

Придурочная жена Евгения не унималась. Она доковыляла ко мне и билась теперь в боковое стекло. Близко к ней, справа от меня притормозил, перекрывая ещё один ряд на проспекте, очень характерный джип. Из приоткрытого окна пафосной тачки на меня смотрел нестарый мужчина кавказской наружности. Сквозь непроницаемые чёрные очки.