– Да как вас называть?

– Мы ёлочные украшения. А ты небось и не слышала о таких? – проскрипел маленький круглый повар в большом белом колпаке.

– Слышала, слышала, – мне надоело разговаривать с этой сварливой публикой. – Ну и лежите тут в своей коробке. Это вы, наверное, от старости такими вредными стали. А я лучше Деда Мороза под ёлку поставлю. Он новенький, красивый!

– Это кто Дед Мороз? Я Дед Мороз? Девочка, да ты, наверное, двоечница!

– Никакая я не двоечница! Я вообще ещё в школе не учусь!

– Значит, будешь двоечницей. Такая большая, а не отличаешь Деда Мороза от Санта-Клауса. Видишь, на мне куртка с ремнём, штаны красные, сапоги и колпак. И очки на носу! А у Деда Мороза шапка, тулуп и валенки. Ты, пожалуй, даже подарков не заслуживаешь.

– Ну и ладно! – мне уже хотелось заплакать от обиды. – Подумаешь! Некогда мне тут с тобой болтать! Мне снежинки из бумаги вырезать надо!

– Да вырезай, вырезай, кто ж тебе мешает, – ухмыльнулся Санта. – Только имей в виду, что получатся у тебя не снежинки, а бумажинки. Правда, Пластмассурочка? – обернулся он к пластмассовой Снегурочке, и та с готовностью закивала. – Так что в снежинках ты тоже не разбираешься, и вообще ты будущая двоеч…

Тут я нашла способ заставить ехидного деда замолчать. Я нажала на кнопку, спрятанную у него в пряжке на ремне, и Санта-Клаусу пришлось прервать речь на полуслове и запеть рождественскую песню.

Я подошла к ёлке. Она стояла ещё не наряженная, но такая красивая!

И хвойный запах тоже был красивый – и совсем не зимний, а тёплый и спокойный.

– Ёлочка, ну чего они все? – пожаловалась я. – Всё им не так! Всё неправильно! Так и Новый год неправильным будет.

Ёлка осторожно обняла меня двумя ветками. А ещё одной погладила по голове. Иголки почему-то были вовсе даже не колючими.

– Чепуха, не обращай внимания. И праздник будет правильным, и весь год хорошим. И подарки тебе подарят чудесные. И двоечницей ты никогда не будешь. Только знаешь… – она снова погладила меня веткой и прошелестела: – Я не ёлка. Я пихта.

Снеговик Мотя стоял во дворе дома номер восемь по улице Зимних Трамваев. Мимо шла семья из второго подъезда: папа Лёша, мама Ксюша и дочка Маша. Увидев снеговика, Маша остановилась и завопила:

– Вот! Вот такую метлу мне надо! Тогда я буду настоящая Баба Яга! И получу приз за лучший костюм!

– Но я же сделал тебе метлу, – напомнил папа.

– Ты сделал ненастоящую! А эта – настоящая! Может, возьмём? – Маша с надеждой посмотрела на маму. – А потом обратно принесём.

– Берите, берите! – Мотя протянул метлу. – И возвращать не нужно.

– Ну-у, – задумалась мама Ксюша. – А она чистая? Может, лучше у дворника попросить?

– Простите, мамочка, – сказал снеговик с интонацией доктора из детской поликлиники, – но где же логика? Дворник метлой что делает? Под-ме-та-ет! А у меня метла исключительно для красоты. Так какая чище? Берите и не сомневайтесь. Маша, обещаю, у тебя будет самый замечательный костюм на новогоднем утреннике.

Семейство отправилось домой, и папа Лёша понёс за дочкой метлу, как почётный оруженосец.

Какое-то время во дворе никого не было, а потом появилась Ольга Юрьевна из шестого подъезда, молодая, но очень хозяйственная дама. Она возвращалась из супермаркета и в каждой руке несла по большому пакету с продуктами.

Ольга Юрьевна остановилась и залюбовалась снеговиком, но потом вдруг ойкнула и всплеснула руками. Да так, что тяжёлые пакеты хлопнули её по бокам, и она снова ойкнула.

– Ой! Морковь-то я купить забыла! – воскликнула Ольга, глядя на Мотин нос. – А что за селёдка под шубой без моркови!