Самое первое из известных изображений Робин Гуда

В относительно новое время – начиная где-то века с XVII – эстафету у стремительно секуляризующейся Европы перехватили православные реформаторы, которые выдали целый букет ересей, в сумасшествии местами перехлестывавших самых отчаянных панков. Русская «крестьянская реформация» – раскол, – в основе своей прежде всего эскапистская, стояла на «идее, что мир во зле лежит, стал царством торжествующего зла и мерзости. ‹…› Спасение для верных будет достигнуто только тогда, когда они окончательно очистятся от всех следов злого царства, которое как-никак соприкасается с ними на каждом шагу. ‹…› Бегство из мира в пустыню – это только первая ступень к разрыву с антихристом. ‹…› Второй и последний акт – «второе неоскверняемое крещение огнем». ‹…› Это стихийное эсхатологическо-искупительное движение, невзирая на его чисто пассивный характер, грозило государству не менее, чем вооруженная борьба. Тяглец уходил за пределы досягаемости, оставляя помещика голодным, а казну пустою» (Н. М. Никольский. «История русской церкви»).

Диггеры – современные Робин Гуды – кормят пипл в Голден Гейт парке. 1966 г.

Хорошим примером может послужить выговская община в Поморье (XVIII в.) По обыкновению эскапистов, эти ребята зажили полумонашески-полукоммунистически. «Чиноположение общины гласило: Все иметь в казне общим, у себя не иметь ни денег, ни платья, ни иных вещей, трапезу иметь всем общую ‹…› пища же и питие всем равны». Выговцы отказались от государства, царя и священнослужителей, и принялись ждать конца света. Конец, как водится, все не наступал, и постепенно они пошли на компромиссы, прежде всего, с собой, потом – с государством. Только отпочковавшиеся от них филипповцы продолжали гордо нести знамя нонконформизма. Они отказались от коллаборационизма с государством в форме налогов и армейской службы, снялись с насиженных мест и ушли в такую глушь, что отыскать их правительственным чиновникам редко когда удавалось. Впрочем, и в этих случаях «не могли никого вернуть миру – появление солдат всегда служило сигналом к самосожжению» (Там же).

Возникшая в XVIII в. секта бегунов предписывала желающему спастись «уйти от мира ‹…› уйти от всякого соприкосновения с гражданской жизнью, «таитися и бегати». Всякий, кто желает спастись, не должен принимать печати антихриста, т. е. иметь паспорт ‹…› не должен иметь «ни града, ни села, ни дому»; такой человек должен вечно бегать, быть странником, неведомым миру, разорвавшим всякую связь с обществом. ‹…› Бегуны составляли для себя особые маршруты, в которых действительные географические названия были перепутаны со сказочными прозвищами (и точно так же поступали хиппи! – М. Р.); так делалось нарочно, чтобы сбить с толку полицию. ‹…› В насмешку над антихристом бегуны запасались иногда фальшивыми юмористическими паспортами: Дан сей паспорт из града бога вышнего, из сионской полиции, из голгофского квартала… дан паспорт на один век, а явлен в части святых и в книгу животну под номером будущего века записан (вот молодцы!!! – М. Р.)» (Там же). Коммунами – пытаясь возвратиться к опыту первохристиан – жили духоборы и молокане.

Эпоха Просвещения со свойственным ей рационализмом отделила религиозно-духовные цели от социально-моралистических и ревизовала первохристанский опыт в форму утопического социализма. Вторым корнем к этой идеологии послужил враждебный киникам Платон с его «Государством», и оттого сочинения Томаса Мора, Фрэнсиса Бэкона и Кампанеллы проникнуты духом самого голимого тоталитаризма.