Дэн уже давно ничему не удивлялся и лишних вопросов задавать не стал. Славик был неисправим.

Ехали на поле раньше обычного. Наконец-то должна была прийти машина с трубами из другого города, нужно было их принять и разгрузить. Славик доел чипсы и заскучал:

– Зря так рано едем. Спорим, что никакой машины не будет?

– Спорим, – сказал Дэн, сворачивая с дороги к их полю и наблюдая огромный грузовик с трубами.

Славик тоже заметил грузовик и ловко спрыгнул с темы:

– Спорят дети в детском садике. Взрослые люди должны быть серьёзнее. Это я тебя проверял просто.

– Тыниса проверишь, – отмахнулся Дэн. – Приехали. Давай за дело.

Вскоре трубы были разгружены, и грузовик уехал. Славик бодро соорудил костёр. Тем временем рассвело, и показались остальные члены бригады – худой Дима и серьёзный Коля. Боря, как всегда, опоздал и пришёл последним. Соратники посидели у костра и потом лениво подошли к траншее.

– Не могу понять, как вы выкопали кривую такую! – возмущался Дэн. – Тут не знаешь, как трубы засовывать. Неужели нельзя было посмотреть глазом?

– Надеюсь, ты не забыл, что копал это пьяный Валентин в тумане? Могло быть хуже.

Траншея и вправду тянулась с изгибом. Особенно неудачно вышло одно место, где на коротком участке выделялся зигзаг, похожий на молнию. Дэн подошёл туда и приказал:

– Кто-то берите лопаты и выравнивайте это. Тут никакая труба точно не ляжет. А мы тем временем начнём с другого конца ложить.

– Дима. Давай. Слышал, что Дэн говорит? – прорычал Славик, сверкая зубом.

– А чего сразу Дима-то? – возмущался Дима. – Я копать, а вы ложить будете?

– Ты не слышал? Дэн сказал – кто-то, – отрезал Славик. – Ты сюда работать пришёл или как? Вот работай. А то будет тебе общественное порицание!

Дима плохо представлял, что это значит, и, ругаясь сквозь зубы, полез в яму с лопатой. Остальные отошли к дороге и начали опускать трубы в траншею.

– Есть на Фолге утёсс… он стоитт и польшой… – раздалось вдруг.

– Оооо, Тынис, – Славик вылез из траншеи и вытер руки о штаны. – Кто там у тебя стоит и большой?

– Утёссс. На Фолге. Песня таккая ест, – пояснил Тынис, посматривая на трубы с интересом. Они ему понравились.

– Хорош петь! – распорядился Славик и, достав из кармана скомканный кусок бумаги, вручил Тынису. – Ну-ка, переведи нам это. А то не понятно нихрена.

Тынис развернул бумагу и внимательно осмотрел её. Потом перевёл глаза на Славика. Посмотрел на бумагу и потом опять на Славика:

– А ттты читатть не мошешь?

– Читал и ничего не понял. Ты давай, переводи мне. Не можешь, что ль, по-эстонски? Или у тебя эстонец – профессия? Типа я строитель, а ты – эстонец.

Тынис недоумённо посмотрел на Славика и принялся что-то говорить по-эстонски, посматривая на бумагу. Никто ничего не понял. Славик рассвирепел:

– Ты что там нам лепишь? Давай переводи!

– Я фот и перефошу, – объяснил Тынис.

Славик выхватил у него из рук бумагу, посмотрел на неё и хлопнул себя по лбу:

– Во беда! Карманы перепутал. Русский текст дал, – он гневно отбросил бумагу в сторону и хлопнул Тыниса по плечу: – Молодец. Шаришь, вижу, в языке!

– Сарю, – согласился Тынис и сменил тему: – Труппы татите?

– Потом, – ответил Дэн, с усмешкой глядя на огорчённого Славика.

– Харашо. Пятть или сессть, – напомнил Тынис.

– Ты ж говорил, две?

– Мошетт не хфатитть, – вздохнул Тынис и пошёл к хутору. Расстроенный Славик прыгнул в траншею. Работа продолжалась.

Через некоторое время все устали и вылезли наверх. Коля подставил лицо солнышку и блаженно улыбался. Боря ковырял землю ногой. Дэн пытался прикинуть, хватит ли труб. Славик заскучал и принялся с надеждой озираться по сторонам. Заметил велосипедиста, ехавшего по дороге, обрадовался и завопил: