Скоро выборы, и господин Алексанов – один из кандидатов. Этот фильм погубит его карьеру. А он, Сашка, прославится. Непременно прославится…

Он вышел на кухню. Катька сидела с унылым видом. Ему даже показалось, что она сейчас заплачет. Конечно, на ее глазах произошло убийство. Ее можно понять… Она же девчонка. Воспоминание о ночном происшествии заставило Сашку поежиться.

Сашка почувствовал нежность к этой тоненькой, слабой девочке. Он подошел к ней и приобнял за плечи.

– Кать… – позвал он ее тихо.

Она вздрогнула, подняла на него усталые глаза и, уткнувшись в его живот, разревелась.

Он прижимал ее к себе и пытался успокоить, тихонько приговаривая:

– Ну, ладно… Кать, все будет хорошо… Все будет как надо…

Только «как надо», Сашка не знал.

Я проснулась неожиданно рано. За окном уже вовсю сияло солнце и пели птицы. Сегодняшнее утро обещало теплый, погожий денек.

Подумав, что можно понежиться в постели, я с сожалением отвергла эту мысль.

Слишком мало осталось впереди теплых дней. Приближалась дождливая пора, и надо было ухватить последнее тепло, чтобы перенести зиму с наименьшими потерями. Чем больше солнца получит твой организм, тем проще справится с зимними холодами.

Я быстро встала. Поставила чайник. Кажется, я успела израсходовать почти все запасы кофе. Впрочем, пока я могла позволить себе немного роскоши.

Во дворе слышался голос жены Иван Иваныча, Лидии Григорьевны.

Я вспомнила о ночных похождениях своих примерных соседей и засмеялась. Утром ночные страхи теряют свою силу. Солнце превращает их в ничто.

Лидия Григорьевна постучала в мою дверь, как только поняла, что я проснулась. Моя матушка оставила ей распоряжение проследить, чтобы ее великовозрастное чадо нормально питалось хотя бы на даче.

– Доброе утро, – улыбнулась Лидия Григорьевна, входя в мое бунгало. – Как спалось, Танечка?

Ее взгляд сразу уловил, что непослушная Танечка и не думает откушать творога и яичницы, а намеревается обойтись кофе с круассаном. Благо что круассанов у меня было достаточно для того, чтобы не только ими завтракать, но и обедать.

– Нормально, – кивнула я. – Хотите кофе?

– Нет, – покачала она головой. – Ты позавтракала?

– Конечно, – нахально соврала я.

Она мне явно не поверила. Но твердости характера ей не хватало. А я постаралась перевести разговор на более интересную тему:

– Лидия Григорьевна, а кто это вам ночью спать не давал? – поинтересовалась я.

Лидия Григорьевна присела и вздохнула:

– Ох, Таня, люди такие наглые… Бабочка на свет залетела, принесла ее нелегкая… Машина у них, видите ли, застряла. Надо было подтолкнуть. А Ваня – джентльмен. Он женщину в ночи не бросит.

– Толкнул? – поинтересовалась я. Сама бы я никогда не пошла ночью толкать машину. Если бы меня попросил мужчина, например.

– Толкнул, – кивнула головой Лидия Григорьевна, – только ему даже спасибо не сказали. Пьяные они все, Таня, были. В дым. Одна девка даже, Ваня сказал, лежала как мертвая. На заднем сиденье. И мужик был странный. Замотанный шарфом. Будто у него зубы болели. А машина хорошая. Не наша…

– Хорошо, что не убили, – философски заметила я, – в знак благодарности.

– Да они рванули как угорелые к лесу, – сообщила обрадованная моим вниманием Лидия Григорьевна. – Знаешь этот лес, где грибы-то собирают?

Я кивнула. Ночное происшествие перестало меня интересовать. Пьяная компания резвилась. Все примитивно. Заехали на пашню и запоздало поняли – не туда. Выбираться надо, а трудно. Трудности же эта публика любит делить с окружающими.

– Самое интересное, Тань, они сказали, будто в гости приехали, – задумчиво заметила Лидия Григорьевна на прощание, – а когда Ваня попытался выведать к кому, выяснилось, что они и сами не помнят… Надо ж до такой степени напиться!