От Дианки я и узнала, что срочно необходима любая помощь. Пришлось по максимуму использовать свои связи и возможности.

Вспоминать об этом не хотелось. Не слишком приятный период жизни. Я осталась одна, разошлась с парнем, который сообщил, что ему со мной неинтересно. С работой в тот момент случился полный швах. Всё это сложилось в причудливую мозаику, и я поняла: надо всё менять. А тут Никитка. Чужой, слабый и неожиданно почему-то такой близкий. Порой мелькает мысль про усыновление. Но пока что-то она слишком далекая.

В общем, через время у ребенка стала заметна одышка. Синие губы. Срывающийся голос. И странная пустота в глазах.

Ни у меня, ни у Дианки не было лишних вопросов. Обе, по сути, остались без родных и близких, поэтому могли позволить себе помочь.

Тетрада Фалло. Сочетание четырёх аномалий, сложный порок сердца, при котором необходима операция — иначе ребёнок долго не проживёт. То, что я слышала, никакого радужного настроения не приносило. Зато все страшные медицинские термины и названия запомнила так, что разбуди ночью — от зубов отлетит. Пожалуй, въелось в мозг на уровне профессионального.

В этот раз Никитушка спал.

Впрочем, пообщаться с врачом необходимо. А с ребенком можно поговорить в следующий раз. Когда Загорулин снова куда-то смоется. Или в следующие выходные. Точно, после этого долбаного семинара.

— Ох, Ксения Георгиевна, — послышался приятный женский голос, и я быстро отошла от окна, через которое смотрела на своего неофициального подопечного.

Рядом стояла симпатичная, но уже не молодая женщина. Главврач клиники «Сиана», Анна Валерьевна Сурикова. С собранными на затылке русыми волосами с проседью, внимательным взглядом зелёных глаз, лучиками морщинок в уголках век и губ. С ухоженными руками и идеальным маникюром. Неизменно в белом халате с синей нашивкой в виде волны — логотипа «Сианы».

— Добрый день, Анна Валерьевна, — немного натянуто улыбнулась я, стараясь говорить как можно спокойнее. — У вас будет минутка?

— Да-да, — кивнула она. — График сейчас невероятно плотный, но мне очень нужно поговорить с вами.

Я невольно бросила взгляд в сторону Никитушки.

От главврача это не укрылось. Она только украдкой вздохнула и поманила за собой.

— Идёмте же.

В кабинете Анны Валерьевны светло, просторно и пахнет ванилью. Солнце освещало, кажется, даже самые далекие уголки. Широкий стол, бумаги, ноутбук. Шкафы, заполненные папками. На стене — анатомические карты. Или как их там… Да уж, тут не особо хотелось вникать. И плевать, что можно показаться жутко необразованной. За глаза уже этой образованности.

Анна Валерьевна говорила. Уверенно, спокойно, будто обволакивала карамелью — такое мягкое сопрано, убаюкает так сладко, что и анестезии не потребуется. Словно пыталось укрыть от болезненных слов, насквозь пробивающих защитную оболочку.

— Чем раньше сделаем операцию, тем лучше. Пройдёт в два этапа. Мы наблюдаем ухудшение состояния.

Да, знаю. С таким пороком живут до десяти лет. Если повезёт — до двенадцати. Нужны деньги. Я понимаю, куда от этого денешься.

Не то чтобы я не знала этого. Но все деньги уходят на поддержание текущего состояния. Ладно, можно что-то придумать. Поговорить с Дианкой, пусть потрусит своего работодателя. Да и тут можно что-то сделать. Всё же обещанная премия — приличная сумма. И если поскрести по сусекам да кое-как затянуть ремень…

Всё равно не клеится. На что-то надо жить. Пока ещё питаться воздухом я не научилась.

— Вы меня слышите? — участливо уточнила Анна Валерьевна.

— Да, конечно, — кивнула я.

Конечно… Только вас и слышу.

Нужно время.