– Угощайтесь, солнышко. – Поднос приземлился на мой столик, который был повернут к стене, и я понимала, что вряд ли мне удастся развернуть его самостоятельно. Женщина уже шла к следующему пациенту. Глядя на ее широкую спину, я сказала, обращаясь к этой горе темно-синего полиэстера:

– Извините, не могли бы вы…

Даже не удосужившись повернуться, она быстрым движением крутанула столик на колесиках, и он очутился на полпути от кровати. Сумев ухватиться за край, я стала тянуть его к себе. Когда я уже собиралась поднять железную крышку и насладиться сомнительным ароматом еды, я уловила краем глаза какое-то движение.

Маленькая коричневая птичка спокойно сидела на смятом одеяле в ногах кровати. Она изучала меня, склонив головку набок. Я моргнула, ожидая, что птичка исчезнет, и в глубине души надеясь, что нет. Она казалась странно знакомой, и я не ощутила ни малейшей тревоги. Уже это должно было бы меня обеспокоить, но я не чувствовала ничего, кроме облегчения. Маленькая птичка, сидевшая так спокойно, была напоминанием, что я – по-прежнему я. Из всего, что произошло с тех пор, как я очнулась в больнице, встреча с ней была самым естественным.

Птичка перепрыгнула на край кровати, а оттуда перепорхнула на занавеску. Подлетела к двери и вновь вернулась к перилам кровати. К двери, к кровати. Туда-сюда. Я вспомнила еще кое-что про своих птиц: они появлялись, чтобы предупредить меня о чем-то.

Я отодвинула в сторону столик с подносом. Я хотела сказать ей – я не могу идти за тобой! – но вовремя вспомнила, что не одна здесь. Птичка продолжала порхать. Санитарка закончила грохотать подносами, тележка скрылась из виду, укатила в соседнюю палату. Я осознала, что сижу, согнув ноги, готовые двигаться, и ощутила прилив адреналина. Откинув простыню, свесила ноги на пол. Птица на секунду остановилась, посидела немного напротив меня и вновь перелетела к двери. Не обращая внимания на боль в голове и тошноту, я оторвала зад от кровати, встала ногами на пол. Потянулась к мочеприемнику, висевшему сбоку у кровати, прицепила его к ходункам, стоявшим возле нее, – благодаря этим ходункам я с помощью медсестер добиралась до ванной. Все мое тело покрылось потом, волны тошноты перекатывались по всему телу. Шаркая ногами, я сделала несколько шагов до края кровати, потом прошла полпути до двери. Голова раскалывалась, в глазах темнело, словно они собирались вот-вот закрыться. Колени подогнулись, и с неприятным ощущением трубки катетера, тянущей вниз мои внутренности, я рухнула.

Чья-то рука, подхватив меня под локоть, помогла подняться.

– Что это вы делаете? Вставайте. Быстро в постель.

Я послушно подчинилась – мне отчаянно хотелось лечь. Чтобы боль в голове утихла, чтобы все мышцы перестало тянуть. Повернувшись, я увидела птицу. Она сидела не у двери, приглашая выйти в коридор, на свободу. Она сидела на столике медсестры. Лежа в кровати, я не могла его видеть. Со столика птица перепорхнула на телефон.

В тот же миг я вспомнила кое-что очень важное. Мне звонил Джерейнт. Он прислал мне смс-сообщение. Я не знала, откуда взялось это воспоминание, но оно было ясным и, несомненно, настоящим. Я видела, как держу телефон у лица, прижав к щеке, и слушаю сообщение. Я снова слышала его голос, слышала, как он напрягся от волнения, как запнулся, произнеся мое имя. Будто он бежал или старался не заплакать. Я попыталась вспомнить еще хоть что-нибудь, но не смогла. Я не знала даже, случилось это за день или за несколько месяцев до того, как моя жизнь превратилась в затянувшийся эпизод «Скорой помощи».

Медсестра что-то говорила, укладывая меня обратно в постель. Я понимала, она ждет от меня ответа, но, поскольку не слышала ее слов, ничего не сказала. Джерейнт. Как я могла забыть брата-близнеца? Что еще вылетело у меня из головы? Я представила лицо Джерейнта. Длинные ноги, тощую фигуру. Как он сидит в спальне и слушает музыку, крича, чтобы я закрыла дверь и оставила его в покое. Это было давно, когда он был подростком. Когда мы жили вместе. Я впилась ногтями в ладонь. Нужно оставаться в настоящем. Мне хотелось встряхнуть глупой головой, чтобы она наконец начала соображать. Нельзя же быть тупой, как овца, ни на что не годной! Я должна помочь Джерейнту. Я нужна ему.