Я поправляла диванные подушки, собираясь ложиться спать, когда услышала шум. Глухой стук и сдавленный стон, как в фильмах про зомби. Я схватила телефон, набрала две девятки, потом, сжимая его в руке, пошла на звук. К застекленным дверям. Лучше бы я не закрывала их плотными шторами – тогда было бы сразу видно, что за окном. Это вполне могла быть кошка, собака или ветка дерева, но все же нужно было удостовериться. Я заставила себя отодвинуть штору и увидела Марка. Я сразу его узнала, и только это удержало меня от крика.

Он стоял, прислонившись к двери, и я испугалась, что он может выдавить стекло своим телом. Представила осколки, испуганного соседа, который стучит в стену, может быть, даже звонит в полицию, и открыла.

– Я пришел к тебе, – сказал Марк, провел рукой по лицу и нетвердым шагом прошел в гостиную, оставляя на полу грязные следы.

– Тебе нечего здесь делать, – сказала я, скрестила руки и попыталась заслонить собой диван в надежде, что, если я не позволю Марку сесть, долго он не пробудет. Но это было все равно что блокировать полузащитника. Проскользнув мимо меня, он тяжело плюхнулся на диван.

– Почему ты не приехала?

– Я же сказала, – ответила я. – Прости меня, но между нами все кончено.

– Из-за того, что случилось сегодня?

Вид у него был недоумевающий, но я ощутила лишь раздражение.

– И поэтому тоже. Ты никогда не уважал мои чувства. Ты постоянно заявляешься ко мне на работу. Люди говорят…

– Ну и пусть говорят, – сказал он. – Не вижу проблемы.

– Я понимаю, – я глубоко вздохнула. Я всегда расставляла все по местам, чтобы был порядок. В самом начале отношений я сразу ясно дала Марку понять – никто на работе не должен знать о них. Он охотно согласился. – Но у нас ведь был договор…

– Договор? – Все лицо Марка вспыхнуло. – Вот что нас, по-твоему, связывает?

– Это всего лишь слово.

– Оно говорит обо всем, – сказал он. – Для тебя это просто бизнес. Бесчувственная деловая операция, которая проводится в определенное время и строго конфиденциально.

Он уже не казался жалким.

– Если ты не уйдешь, я вызову полицию, – предупредила я, в самом деле собираясь звонить.

– Не вызовешь. – Марк вытянулся на диване, провел рукой по подушкам, по-видимому, успокоившись. – Ты не любишь драм. Садись. Давай поговорим. Ты же понимаешь, когда-нибудь нам придется все обсудить. Можно и сейчас.

– Ты пьян, – я надеялась, что являю собой рассудительность, а не готовность к ссоре. – Завтра поговорим. Выпей кофе.

– Я выпил, – согласился Марк. – Но я не пьян, – он расставил пальцы, – разве только чуть-чуть.

– Ты себя слышишь? – спросила я, уже не пытаясь казаться рассудительной. – Прекрасная иллюстрация пьянства. В том числе безграничная уверенность в том, до чего ты очарователен в нетрезвом состоянии – что, к слову сказать, совсем не так.

– Мне нравится, когда ты так со мной говоришь, – Марк ухмыльнулся. Вряд ли эта ухмылка предвещала что-то хорошее.

– Как? – Я направилась к кухне. Мобильник лежал на столе. Вызову полицию, пусть сами разбираются.

– Строго, как учительница. Это сексуально.

– Я серьезно, – сказала я, стараясь говорить как можно серьезнее, но при этом не как учительница. – Если не уйдешь, я позвоню в полицию.

– Ладно, ладно. – Марк кое-как поднялся на ноги, я шагнула в сторону. Он помолчал, по его лицу прошла судорога боли. Потом, как бы сдаваясь, он поднял руки вверх. – Ухожу.

– Спасибо.

– Отвезешь меня домой? – Его плечи опустились. – Я так устал. Мне очень, очень плохо, – он поднял глаза, – ты разбила мне сердце, Мин.

Я терпеть не могла, когда он сокращал мое имя, но вид у него в самом деле был несчастный: спина согнута, голова опущена. И, по правде сказать, он заслуживал немного хорошего отношения. Немного доброты.