В 1965-м у супругов родилась дочь Анюта. Окончив Институт кинематографии, Юрий Ракша работал на «Мосфильме», участвовал в создании многих бессмертных фильмов. Ирина часто ездила в командировки от Союза писателей, от газет и журналов, Юрий летал на съёмки. Более полугода пришлось провести художнику на полюбившемся ему Дальнем Востоке, в Приморье, где снимали киноленту «Дерсу Узала». Книга Арсеньева была любимой с детства, а теперь привлекала ещё и работа со знаменитым режиссёром Акирой Куросавой. За эту работу Ю. Ракша удостоен премии «Оскар» как главный художник-постановщик. Вот что сказал о художнике прославленный японец, режиссёр Акира Куросава: «Залог успеха фильма – это достойная компания единомышленников во время работы над ним! Судьба всегда дарила мне лучших людей… Юрий Ракша, с которым мне посчастливилось работать, – самый опытный, талантливый профессионал и знаток своего дела. Поэтому, когда я начал работу над фильмом и искал художника-постановщика, мой выбор пал именно на него. Я и раньше видел в Японии на выставке его превосходные полотна… Кроме того, я уверен, что Юрий Ракша на сегодня – один из лучших русских художников…»

Но были ещё и другие полотна – не кинематографические. Ирина, его голубоглазая Муза, часто появлялась на холстах его картин и в лирических, и в строгих женских образах: «Женский портрет», «Моя Ирина», «Настроение», «Писатель Ирина Ракша», «Над Истрой», «Продолжение», «Дома». И всюду она узнаваема, красива, женственна, его гордость и опора. Но главное – она предстала в образе княгини Евдокии, супруги Дмитрия Донского…

Весной 1979 года Ракша загорелся идеей создать полотно на историческую тему, посвящённое Куликовской битве (собственно, это даже была его давняя сокровенная мечта). На «Мосфильме» из реквизита были получены костюмы воинов, образцы оружия. Осенью уже смертельно больной художник (у него обнаружили рак крови – лейкоз) поехал на своей «копейке» к Дону, к берегам Непрядвы, на место великого боя. «Пока изучал материал, я так вжился в него, что стал чувствовать себя участником тех событий, а родись я в те годы, я бы защищал князя со спины», – признавался живописец. И вновь, в который раз, на помощь пришла его спутница жизни. В дневнике он записал: «Вчера нашёл Евдокию, жену Дмитрия. И совсем рядом (а уж сколько я её образ искал!). Милая моя жена надела, как мне было нужно, платок… И вижу – она. Вскинутые брови, большие полуопущенные глаза, чистый, непорочный лоб… Евдокия есть!» Образы остальных святых – участников тех великих событий, воссозданных мастером в триптихе: Сергия Радонежского, Пересвета и Осляби, Андрея Рублёва… – он писал и с друзей, и с незнакомых людей.

Образ же Дмитрия Бренка – воина, брата и друга князя Донского, погибшего за него в бою, – Ракша написал с Василия Шукшина, пользуясь прежними своими рисунками и портретами режиссёра. «Это их прощанье перед боем с Мамаем. Их последний рассвет на берегу Непрядвы и Дона, – пишет Ирина. – Рассвет перед смертью и перед бессмертием… Дописывая этот триптих, за неделю до собственной кончины Юра скажет мне: „У каждого в жизни, Ирок, должно быть своё поле Куликово“».

В день открытия выставки, на которой экспонировался этот знаменитый триптих, художника не стало…

…В последние годы Ирина Ракша время от времени заезжает в Сокольники, навещая старый дом из красного кирпича. Молча стоит напротив на улочке под старыми клёнами. За пыльными окнами бывшей мастерской художника давно расположен какой-то склад. «Но я легко, свободно блуждала мыслью там, внутри, по сырым тёмным комнатам, хранившим память о наших образах и голосах. По комнатам, где нам, молодым, жилось так радостно и светло…»